В 1940 году во французском городе Ренн скончалась при невыясненных обстоятельствах русская эмигрантка, знаменитая певица Надежда Плевицкая. Умерла она в каторжной тюрьме, поскольку двумя годами ранее была приговорена к 20 годам заключения за соучастие в похищении руководителя Русского общевоинского союза генерала Евгения Миллера...

НА ПУТИ К СЛАВЕ

Надежда Васильевна Плевицкая (девичья фамилия – Винникова) родилась 17 января 1884 года в селе Винниково Курской губернии в многодетной крестьянской семье. В книге воспоминаний, вышедшей мизерным тиражом в Берлине в 1925 году, артистка так рассказывала о своем детстве:

«Семеро было нас: отец, мать, брат да четыре сестры. Всех детей у родителей было двенадцать, я родилась двенадцатой и последней, а осталось нас пятеро, прочие волей Божьей померли.

Жили мы дружно, и слово родителей для нас было законом. Если же, не дай Бог, кто «закон» осмелится обойти, то было и наказание: из кучи дров выбиралась отцом-матерью палка потолще со словами: «Отваляю, по чем ни попало».

А вот и преступления наши: родители не разрешали долго загуливаться. «Чтобы засветло дома были», – наказывала мать, отпуская сестер на улицу, потому что «хорошая слава в коробе лежит, а дурная по дорожке бежит». Вот той славы, что «по дорожке бежит», мать и боялась.

У моего отца было семь десятин пахоты. На семью в семь человек – это немного, но родители мои были хозяева крепкие, и при хорошем урожае и у нас были достатки. Бывало зайдешь в амбар: закрома полны, пшено, крупы, на балках висят копченые гуси, окорока, в бочках солонина и сало. А в погребе – кадки капусты, огурцов, яблок, груш. Спокойна душа хозяйская, все тяжким трудом приобретено, зато благодать: зимой семья благоденствует. Мать усердно гоняла нас в лес: дикие яблоки для сушки возами возились, мешками таскали орехи, которые припрятывали до Рождества».

Петь Надя начала с детства, подражая старшей сестре Татьяне. Ее голосом заслушивались окружающие.

Однако вскоре умер отец, и семья познала нужду. Надежда вынуждена была работать поденщицей: стирала белье, зарабатывая себе на пропитание. Через некоторое время после смерти отца мать отвезла ее в Троицкий девичий монастырь, ибо в то время земля делилась только между сыновьями покойного родителя, а идти в батрачки Надя не захотела. Но в монашеской обители она долго не задержалась: ее душа требовала песни. Из Троицкого монастыря уехала в Киев, чтобы попытать счастья на эстраде. Желание стать певицей привело Надежду в хор Липкиной. После испытания она была принята ученицей. Надежде положили восемнадцать рублей жалованья в месяц на всем готовом. Тогда она еще практически не умела ни читать, ни писать, поскольку после кончины отца денег на учебу не было.

В хоре Надежда упорно овладевала эстрадным искусством, исполняя русские народные песни. Выступала она под сценическим псевдонимом Плевицкая. Ее уникальный голос привлек внимание публики, и директор знаменитого в ту пору московского ресторана «Яр» Судаков предложил ей подписать ангажемент. После долгих колебаний Надежда согласилась. Купеческий «Яр» имел свои традиции и обычаи, которые нарушать никому не полагалось. В частности, певицы не должны были выходить на сцену в большом декольте. Чинный и строгий Судаков, беседуя с Плевицкой, предупредил ее: «К «Яру» московские купцы возят своих жен, и боже сохрани допустить какое-либо неприличие».

Дебют Надежды оказался удачным, москвичам она понравилась. Певице было предложено возобновить контракт с «Яром» на зиму 1909 года. А осенью следующего года Плевицкая, покорившая публику в Первопрестольной, подписала выгодный контракт с Нижегородской ярмаркой. Там на ее талант обратил внимание знаменитый певец Леонид Собинов, который предложил ей участвовать вместе с ним на благотворительном концерте в Нижегородском оперном театре. Выступление певицы на большой сцене прошло с огромным успехом, и Собинов посоветовал ей заняться самостоятельной концертной деятельностью. Исполнение Плевицкой русских народных песен повсеместно вызывало бурю восторга. Она быстро стала знаменитой. Ее имя называли в одном ряду с Федором Шаляпиным, который высоко ценил талант певицы и называл ее «русским жаворонком».

Надежда теперь часто выступала в высшем свете. На нее обратила внимание и императорская семья. В Царскосельском дворце бывшая прачка исполняла русские песни перед Николаем II и его приближенными. Как рассказывали очевидцы, последний самодержец всероссийский, слушая их, низко опускал голову и плакал. В знак благодарности государь подарил знаменитой певице драгоценный перстень со своей руки. Царя и его семью Плевицкая боготворила, Николая II называла «мой хозяин и батюшка».

С началом Первой мировой войны Надежда, чья слава гремела по всей необъятной Руси, выезжает с концертной бригадой в действующую армию. Она становится сиделкой в военном госпитале в Ковно, поет для раненых в лазаретах, а порой и перед солдатами на передовой.

После Октябрьской революции Плевицкая осталась в Москве: крестьянская дочь, она не помышляла об эмиграции, тем более что за границей ее никто не ждал, капиталов в иностранных банках у нее не было. Находясь на стороне красных, она говорила в своем окружении, что с одинаковым чувством может спеть и «Боже, царя храни», и «Смело мы в бой пойдем», все зависит от аудитории.

ВМЕСТЕ СО СКОБЛИНЫМ

В первые годы Гражданской войны Плевицкая неоднократно выезжала на фронт, давая концерты перед красноармейцами. Во время одной из таких поездок в сентябре 1919 года Надежда под родным Курском угодила к белым. И встретилась с молодым командиром Корниловского полка, тогда еще полковником, Николаем Скоблиным, чьи подчиненные пленили певицу.

Николай Владимирович Скоблин родился в 1893 году в Нежине. Окончил кадетский корпус и военное училище, участвовал в Первой мировой войне. За храбрость и боевые заслуги был награжден орденом Святого Георгия.

В 1917 году, будучи штабс-капитаном, вступил добровольцем в ударный батальон. Доблестно и умело сражался против большевиков, за что и получил под свое начало Корниловский полк – один из наиболее прославленных полков белой Добровольческой армии. Не имея высшего военного образования, к концу Гражданской войны был произведен в генерал-майоры и возглавил Корниловскую дивизию.

Скоблин влюбился в Плевицкую и предложил ей выйти за него замуж. Певица согласилась. Так Надежда связала со Скоблиным всю свою дальнейшую жизнь. Плевицкая была старше Скоблина на девять лет, но это не помешало им долгие годы оставаться любящей и крепкой супружеской парой.

Гражданская война завершилась поражением белых. В 1920 году части армии генерала Врангеля эвакуировались из Крыма в Турцию. Десятки тысяч русских офицеров и солдат, гражданских лиц осели на чужбине, в том числе и Николай Скоблин с Надеждой Плевицкой.

Сперва Плевицкая и ее муж были отправлены в лагерь для перемещенных лиц, который находился на полуострове Галлиполи под Стамбулом. По воспоминаниям певца Александра Вертинского, Плевицкая и Скоблин со времен Галлиполи дружили с семьями генералов Кутепова и Миллера.

А вот что рассказывал о пребывании в галлиполийском лагере бывший офицер Добровольческой армии Дмитрий Мейснер:

«В счастливые для нас минуты мы заслушивались песнями Надежды Васильевны Плевицкой, щедро раздававшей тогда окружающим ее молодым воинам блестки своего несравненного таланта. Эта удивительная певица, исполнительница русских народных песен, тогда только начинавшая немного увядать, высокая стройная женщина была кумиром русской галлиполийской военной молодежи. Ее и буквально, и в переносном смысле носили на руках».

Значительная часть рядового и офицерского состава белых армий за границей испытывала чувство ностальгии по покинутой Отчизне. В их среде возникло желание вернуться в Россию, которое усилилось после принятия ВЦИК 7 ноября 1921 года Декрета об амнистии. 6 мая 1922 года русская эмиграция за рубежом создала специальную организацию «Союз возвращения на Родину» (Совнарод). Оказавшись против своей воли в эмиграции, Надежда Плевицкая убеждала мужа последовать примеру его соратников, в частности, генерала Слащева, который приехал из-за рубежа в Россию и стал преподавателем Военной академии. Она подчеркивала, что как русская народная певица может легко устроиться у красных и даже «продвинуть своего мужа по службе». Однако в тот момент Скоблин согласия на возвращение не дал. Он оставался на положении почетного командира Корниловского полка, большинство офицеров которого проживало во Франции.

Между тем Надежда Васильевна не прекращала концертную деятельность, выступала в Болгарии, Прибалтике, Польше, Германии. Ее песни слушали в Праге, Брюсселе, Париже и других европейских столицах, где проживали русские эмигранты. И везде ее неизменно сопровождал Скоблин. В 1926 году певица совершила турне по Америке. В октябре она дала в Нью-Йорке серию концертов, на которые пригласила служащих советского представительства Амторга – государственной торговой организации, одновременно выполнявшей консульские функции. Этот шаг знаменитой певицы вызвал замешательство в рядах белой эмиграции. В ответ на нападки эмигрантской прессы Плевицкая заявила журналистам: «Я артистка и пою для всех. Я вне политики».

В результате разразившегося скандала руководитель Русского общевоинского союза (РОВС) генерал Врангель 9 февраля 1927 года отдал приказ об освобождении генерала Скоблина от командования Корниловским полком. Скоблин остался без дела и средств к существованию. Впрочем, его опала длилась недолго, и в том же 1927 году он снова вернулся в Корниловский полк.

Вначале Скоблин и Плевицкая обосновались в Париже. Александр Вертинский вспоминал:

«В русском ресторане «Большой Московский Эрмитаж» в Париже пела и Надежда Плевицкая. Каждый вечер ее привозил и увозил на маленькой машине тоже маленький генерал Скоблин. Ничем особенным он не отличался. Довольно скромный и даже застенчивый, он скорее выглядел забитым мужем у такой энергичной и волевой женщины, как Плевицкая».

Эмигрантская жизнь у певицы и генерала не очень ладилась. Они перебрались в парижский пригород Озуар-ле-Ферьер. Одновременно взяли в аренду большой участок земли с виноградником неподалеку от Ниццы. Однако в результате неурожая быстро разорились. В Озуар-ле-Ферьер супруги жили в доме, купленном в рассрочку на десять лет, за который ежемесячно выплачивали по 800 франков. В то время это были большие деньги, и Надежде Плевицкой, чтобы заработать, приходилось часто выезжать на гастроли в европейские города, где проживали русские эмигранты. Однако денег все равно не хватало. Кроме того, «аристократическая Россия», нашедшая приют во Франции, считала брак Скоблина с «мужичкой» Плевицкой мезальянсом. Бывшие титулованные особы, ставшие в Париже таксистами, официантами и содержателями публичных домов, любили слушать ее песни, однако в свой круг не допускали.

ВЕРБОВКА

Плевицкая и ее муж попали в поле зрения чекистов, которым было хорошо известно положение Скоблина в РОВС. Внешняя разведка Лубянки – Иностранный отдел ОГПУ – активно разрабатывала белогвардейскую эмиграцию, в том числе созданный в 1924 году Русский общевоинский союз. Он числился среди главных объектов проникновения ИНО, который имел в нем свою агентуру. Москва считала РОВС источником постоянной опасности, так как полученная информация свидетельствовала, что стратегической целью руководства союза является вооруженное выступление против советской власти. В Центре полагали, что в случае войны в Европе враги СССР неминуемо призовут под свои знамена и полки бывшей Добровольческой армии.

По заданию Лубянки 2 сентября 1930 года для встречи со Скоблиным в Париж прибыл его однополчанин Петр Ковальский, воевавший вместе с генералом в Добровольческой армии, а теперь работавший на Иностранный отдел ОГПУ и имевший оперативный псевдоним «Сильвестров».

Скоблин обрадовался встрече с бывшим однополчанином и познакомил его с Плевицкой. Посетив несколько раз супругов в их доме, Ковальский убедился, что Скоблин полностью находится под влиянием жены, и принял решение привлечь их обоих к сотрудничеству с советской разведкой. В ходе беседы с генералом он передал Скоблину письмо от его старшего брата, который проживал в СССР, и от имени командования Красной армии предложил генералу возвратиться на Родину, гарантировав ему хорошую должность в Штабе РККА.

Однако на первой беседе Скоблин не был готов к такому повороту событий и сказал, что должен посоветоваться с женой. «Сильвестров» решил действовать через Плевицкую. В разговоре с ней он сказал, что ее на Родине хорошо знают и помнят как выдающуюся певицу и в случае возвращения хорошо к ней отнесутся. Что же касается ее мужа, то он для России не враг и может вернуться домой в любое время. Если Скоблин согласится служить СССР, то его безопасность будет гарантирована. Плевицкая с интересом отнеслась к предложению «Сильвестрова» и обещала повлиять на мужа.

Вскоре Николай Скоблин дал письменное согласие работать на советскую внешнюю разведку. Он написал заявление на имя ЦИК СССР следующего содержания:

«Двенадцать лет нахождения в активной борьбе против Советской власти показали мне печальную ошибочность моих убеждений. Осознав свою крупную ошибку и раскаиваясь в своих проступках против трудящихся СССР, прошу о персональной амнистии и даровании мне прав гражданства СССР.

Одновременно с сим даю обещание не выступать как активно, так и пассивно против Советской власти и ее органов. Всецело способствовать строительству Советского Союза и о всех действиях, направленных к подрыву мощи Советского Союза, которые мне будут известны, сообщать соответствующим правительственным органам.

10 сентября 1930 г. Н. Скоблин» Такую же подписку дала и Надежда Плевицкая. Их заявления были переправлены в Москву начальнику ИНО ОГПУ Артуру Артузову, который наложил на них следующую резолюцию: «Заведите на Скоблина агентурное личное и рабочее дело под псевдонимом «Фермер» и агентурным номером ЕЖ/13». Плевицкой был присвоен псевдоним «Фермерша».

ИЗ «ФЕРМЕРСКОГО» ИСТОЧНИКА

21 января 1931 года в Берлине состоялась очередная встреча Николая Скоблина и Надежды Плевицкой с представителем Центра. Он объявил супругам, что ВЦИК персонально амнистировал их. В свою очередь, генерал подчеркнул, что перелом произошел в нем еще шесть лет назад, когда у него наступило полное разочарование в идеалах белого движения. Он только не имел удобного случая перейти на сторону Советов.

После этой беседы Скоблин и Плевицкая написали обязательства о сотрудничестве с советской разведкой следующего содержания:

«Постановление Центрального Исполнительного Комитета Союза Советских Социалистических Республик о персональной амнистии и восстановлении в правах гражданства мне объявлено.

Настоящим обязуюсь до особого распоряжения хранить в секрете.

21/1-31. Берлин.

Б. генерал Н.Скоблин / Н.Плевицкая-Скоблина.

ПОДПИСКА

Настоящим обязуюсь перед Рабоче-Крестьянской Красной Армией Союза Советских Социалистических Республик выполнять все распоряжения связанных со мной представителей разведки Красной Армии безотносительно территории. За невыполнение данного мною настоящего обязательства отвечаю по военным законам СССР.

21/1-31. Берлин.

Б. генерал Николай Владимирович Скоблин / Надежда Васильевна Плевицкая-Скоблина».

В ходе встречи с представителем Центра перед Скоблиным была поставлена задача укреплять связи со всеми знакомыми ему деятелями РОВС и других белых организаций. Надежде Плевицкой поручалось своими выступлениями на благотворительных вечерах РОВС повышать авторитет – и свой, и своего мужа.

После тщательной проверки Скоблина Центр сделал вывод о том, что «Фермер» – «добросовестный и талантливый агент».

Первоначально по соображениям конспирации связь «Фермера» с советской разведкой осуществлялась по почтовому каналу на Вену. Центр сообщил в резидентуру, что считает вербовку генерала «ценным достижением в нашей работе». Относительно Плевицкой Центр писал:

«По докладу «Сильвестрова» она также дала согласие на сотрудничество. Однако мы считаем, что она может дать нам гораздо больше, чем одно «согласие». Она может работать самостоятельно. Запросите, каковы ее связи и знакомства, где она вращается, кого и что может освещать. Результаты сообщите. В зависимости от них будет решен вопрос о способах ее дальнейшего использования».

В 1930 году на посту руководителя РОВС похищенного ОГПУ генерала Александра Кутепова, преемника умершего Врангеля, сменил генерал Евгений Миллер. Ближайшим сотрудником последнего являлся Скоблин. С его помощью советская разведка была в курсе всех замыслов той части русских эмигрантов, которая мечтала об организации «крестового похода» против СССР.

Семь лет супруги добросовестно работали на Лубянку. Разумеется, главная роль в этом разведывательном тандеме принадлежала Николаю Скоблину, который вскоре, по оценке ИНО ОГПУ, стал «одним из лучших источников разведки, который довольно четко информировал Центр о взаимоотношениях в руководящей верхушке РОВС, сообщал подробности о поездках ее руководителя Миллера в другие страны».

Скоблин возглавлял отдел РОВС по связям с периферийными органами союза и был осведомлен обо всем, что планировалось в кругах русской эмиграции, в том числе о совместных операциях с участием разведок Румынии, Польши, Болгарии и Финляндии.

Что касается роли самой Надежды Плевицкой, то ее гастроли по Европе, в которых певицу неизменно сопровождал Скоблин, позволяли ему инспектировать периферийные организации РОВС и передавать советской разведке интересующие ее сведения.

Впрочем, через некоторое время Плевицкая также превратилась в важный источник информации. Кроме того, она копировала секретные документы РОВС, которые Скоблин на несколько часов приносил домой, писала агентурные сообщения и выполняла роль связной.

О том, какое значение для советской разведки имел Николай Скоблин, свидетельствует содержание докладной записки, подготовленной в середине 1934 года куратором французского направления деятельности Сергеем Шпигельгласом на имя начальника Иностранного отдела ОГПУ Артузова:

«Завербованные нами «Фермер» и его жена «Фермерша» стали основными источниками информации. Человек материально независимый, отошедший одно время от основного ядра РОВС, «Фермер», будучи завербован, занимает как командир одного из полков заметное положение среди генералитета и, пользуясь уважением и достаточным авторитетом, стал активно влиять как на общую политику РОВС, так и на проведение боевой работы.

Основные результаты работы «Фермера» сводятся к тому, что он:

во-первых, ликвидировал боевые дружины, создаваемые Шатиловым (генерал, бывший начальник штаба Русской армии, был вторым человеком в РОВС. – В.А.) и генералом Фоком (бывший инспектор артиллерии 1-го армейского корпуса врангелевцев, руководил террористической деятельностью РОВС, в частности, возглавлял школу по подготовке террористов. – В.А.) для заброски в СССР;

во-вторых, свел на нет зарождавшуюся у Туркула (генерал, бывший командир Дроздовской дивизии, один из руководителей РОВС. – В.А.) и Шатилова мысль об организации особого террористического ядра;

в-третьих, выяснил, кто из наших людей открыт французам, и разоблачил агента-провокатора, подсунутого нам французами, работавшими у нас 11 месяцев;

в-четвертых, донес о готовящемся Миллером, Драгомировым (генерал от инфантерии, один из руководящих деятелей РОВС. – В.А.), Харжевским (генерал, почетный командир Марковского полка. – В.А.) и Фоком убийстве Троцкого;

в-пятых, выдал организацию по подготовке убийства Литвинова (зам. наркома иностранных дел, приезжал в Руайян летом 1933 года. – В.А.);

в-шестых, разоблачил работу РОВС из Румынии против СССР.

Исключительная осведомленность агента помогла нам выяснить не только эти шесть дел, но и получить ответы на целый ряд других, более мелких, но имеющих серьезное оперативное значение вопросов, а также быть совершенно в курсе работы РОВС».

Только за первые четыре года сотрудничества с советской разведкой «Фермеров» на основании информации, полученной от них, чекисты арестовали 17 агентов, заброшенных РОВС в Советский Союз, и установили 11 явочных квартир в Москве, Ленинграде и Закавказье.

ТРАГИЧЕСКИЙ ФИНАЛ

К 1937 году Миллер и другие руководители РОВС переориентировались в своей деятельности на нацистскую Германию, совместно с которой они рассчитывали вторгнуться на территорию СССР и возглавить оккупационный режим гитлеровцев. «РОВС должен обратить все свое внимание на Германию, – заявлял генерал. – Это единственная страна, объявившая борьбу с коммунизмом не на жизнь, а на смерть».

Центр принял решение похитить Миллера для организации суда над ним в Москве. В случае исчезновения генерала, по мнению Центра, заменить его на посту руководителя РОВС реально мог только Скоблин, что позволило бы Лубянке полностью контролировать деятельность этой террористической белогвардейской организации. Однако в это время руководителем советской внешней разведки был уже Абрам Слуцкий, не обладавший богатым оперативным опытом Артузова и распорядившийся привлечь к похищению Миллера Скоблина, что в конечном итоге привело к его компрометации.

Операция завершилась, казалось бы, благополучно: Миллер был похищен 22 сентября 1937 года и затем доставлен в СССР. Однако перед тем как пойти на встречу, организованную Скоблиным, генерал оставил у себя на рабочем столе записку следующего содержания:

«У меня сегодня в 12.30 свидание с ген. Скоблиным на углу ул. Жасмен и Раффе. Он должен отвезти меня на свидание с германским офицером, военным атташе в балканских странах Штроманом и с Вернером, чиновником здешнего германского посольства.

Оба хорошо говорят по-русски. Свидание устраивается по инициативе Скоблина. Возможно, что это ловушка, а поэтому на всякий случай оставляю эту записку.

После исчезновения Миллера члены руководства РОВС адмирал Кедров и генерал Кусонский предъявили Скоблину эту записку и предложили проехать в полицейский участок. Скоблин понял, что все рухнуло. Под благовидным предлогом он вышел из помещения РОВС и исчез. Некоторое время он скрывался на конспиративной квартире советской разведки в Париже, а затем на самолете был переправлен в Испанию.

Что касается Надежды Плевицкой, то 24 сентября 1937 года она была арестована французской полицией. При ней нашли 7500 франков, 50 долларов и 50 фунтов стерлингов – большие деньги для артистки-эмигрантки, что явилось главным доказательством для обвинения ее в «соучастии в похищении генерала Миллера и насилии над ним», а также в шпионаже в пользу СССР. Все это певица отрицала.

Следствие по делу Плевицкой продолжалось больше года. Судебный процесс над ней начался в конце ноября 1938-го. А 14 декабря старшина присяжных огласил вердикт: Надежда Плевицкая была признана виновной по всем пунктам обвинения...

В ту пору председатель РОВС Евгений Миллер сидел во внутренней тюрьме НКВД на Лубянке в Москве. А мужа певицы Николая Скоблина уже не было в живых. В конце 1937 года он погиб в Барселоне во время бомбардировки города франкистской авиацией.

Весной 1939 года Надежда Плевицкая была отправлена в тюрьму города Ренн. В конце июня 1940 года он был оккупирован германскими войсками. Гестапо захватило архивы тюрьмы и установило принадлежность Плевицкой к советской разведке. Вскоре она тяжело заболела (возможно, не без помощи германских спецслужб) и 5 октября 1940 года скончалась.

ИСТОРИЯ СТАНОВЛЕНИЯ И ПРОВАЛА ОДНОГО ИЗ САМЫХ УСПЕШНЫХ АГЕНТОВ ОГПУ ГЕНЕРАЛА СКОБЛИНА

Один из самых молодых георгиевских кавалеров в истории Русской армии, начальник знаменитой Корниловской ударной дивизии в годы Гражданской войны генерал-майор Николай Скоблин в дальнейшем стал легендарным советским разведчиком. Но до сих пор большая часть документов, связанных с Фермером (агентурный псевдоним Скоблина), хранится под грифом «Выдаче не подлежит».

Биография Скоблина во многом удивительна даже для той эпохи. Он родился в 1893 году в Чернигове в семье отставного жандармского полковника и черкесской княжны. После окончания гимназии поступил в Чугуевское военное училище. В чине прапорщика прибыл на фронт в составе 126-го Рыльского пехотного полка. За исключительную военную доблесть уже через полгода награжден золотым георгиевским оружием и орденом Святого Георгия. Произведен в штабс-капитаны. После февральской революции одним из первых прибыл в формирующийся Корниловский ударный полк, который должен был своим примером восстановить веру армии в победу над Германией.

Выступил инициатором отказа от награждения всех чинов полка за успешную атаку Георгиевским крестом Временного правительства заявив: «Мы воюем не за награды, а за Родину». С декабря 1917 года - на Дону в составе Добровольческой армии генерала Корнилова. Участник легендарного Ледяного похода, лично руководил знаменитыми «психическими атаками» без единого выстрела. В 1918 году, как старейший корниловец, назначен командиром ударного полка, а в дальнейшем - Корниловской ударной дивизии. Спустя два года за боевые отличия произведен в генерал-майоры. Кавалер ордена Святителя Николая Чудотворца. Шесть раз тяжело ранен, контужен. Жена - знаменитая русская певица Надежда Плевицкая. В эмиграции во Франции - председатель полкового объединения корниловцев, один из видных деятелей крупнейшей организации - Русского общевоинского союза (РОВС). Человек, заслуженно пользующийся всеобщим уважением.

ПРИ ВЕРБОВКЕ ОГПУ СЫГРАЛО НА ПАТРИОТИЗМЕ СКОБЛИНА

И вот в 1930 году он, генерал Скоблин, без преувеличения бывший одним из ярчайших символов всего белого движения, добровольно согласился сотрудничать с советской разведкой. Сотрудники иностранного отдела ОГПУ сыграли на патриотизме корниловского командира. Скоблин был, выражаясь языком первой волны русской эмиграции, «болен Россией». Процветание Родины - важнее всего, и жизнь офицера полностью принадлежит отчизне. Те деньги, которые платила генерал-майору советская разведка, были важны, но все же существенной роли не играли.

Скоблин служил Родине, пусть на тот момент его Россия и называлась СССР: «12 лет нахождения в активной борьбе против советской власти показали мне печальную ошибочность моих убеждений. Осознав эту крупную ошибку и раскаиваясь в своих проступках против трудящихся СССР, прошу о персональной амнистии и даровании мне прав гражданства СССР».

Сначала перед ним поставили задачу: информировать Москву о заброске на территорию страны бывших врангелевских офицеров и о сотрудничестве лидеров белой эмиграции с иностранными спецслужбами. Особое внимание уделялось контактам руководства РОВС с Германией. За короткий срок Скоблин стал одним из ценнейших источников информации советской разведки.

Центральный аппарат иностранного отдела ОГПУ указывал в письме парижской резидентуре: «Вербовку генерала считаем ценным достижением в нашей работе. Поставьте перед ним задачу проникновения в верхушку РОВС и принятия активного участия в его работе. Наиболее ценным было бы, конечно, его проникновение в разведывательный отдел организации».

В Москве на его работу нарадоваться не могли. Даже стали планировать операцию: Скоблина как молодого и деятельного генерала сделать руководителем РОВС. И тем самым полностью парализовать подрывную деятельность этой организации против СССР. Такой вариант был вполне возможен. Но помешала роковая случайность. Спустя годы мы можем буквально поминутно восстановить ход одной из самых успешных операций НКВД и одновременно провала одного из лучших советских нелегалов.

РУССКАЯ ВОЙНА В ПАРИЖЕ

Ровно в 9 утра 22 сентября 1937 года председатель Русского общевоинского союза генерал Миллер вышел из своего дома. Он был само спокойствие. Жена не заметила на лице Евгения Карловича никаких признаков озабоченности.

Войдя в управление РОВС, он сразу же направился в кабинет начальника канцелярии генерала Кусонского и сказал ему: «У меня сегодня много беготни. Сейчас я должен ехать на свидание и на завтрак. Может быть, после этого я вернусь в управление. Не сочтите меня, Павел Алексеевич, за сумасшедшего. Но я оставлю на всякий случай записку, которую прошу не вскрывать».

На фото: НАДЕЖДА ВАСИЛЬЕВНА ПЛЕВИЦКАЯ

Ближе к вечеру семья генерала начала волноваться: Евгений Карлович не вернулся домой в привычное время. Жена позвонила Кусонскому, и тот вспомнил про записку Миллера.

Приехав в управление РОВС, он вскрыл конверт, достал лист бумаги и прочитал: «У меня сегодня в половине первого рандеву с генералом Скоблиным на углу рю Жасмен и рю Раффе, и он должен везти меня на свидание с немецким офицером, военным агентом в Прибалтийских странах - полковником Штроманом, и Вернером, состоящим здесь при посольстве. Оба хорошо говорят по-русски. Свидание устроено по инициативе Скоблина. Может быть, это ловушка, на всякий случай оставляю эту записку. Генерал Миллер».

Руководство крупнейшей эмигрантской организации немедленно послало за Скоблиным дежурного офицера. Тот и сообщил ему об исчезновении председателя РОВС. Начальник корниловцев спокойно слушал, лишь иногда перебивая, чтобы осведомиться о некоторых подробностях.

Прибыв в управлении РОВС, Скоблин спокойно отвечал на вопросы взволнованных генералов:

Мы обеспокоены отсутствием известий о генерале Миллере. Он исчез бесследно. Но прежде чем идти в полицию, мы хотели бы выяснить, что вы знаете о нем. Когда вы сегодня видели Евгения Карловича?

Сегодня не видел. Видел его вчера, когда заходил в управление.

Но нам известно, что сегодня у вас было с ним свидание.

Ничего подобного.

Но нам известно даже время и место свидания, половина первого, угол Жасмен и Раффе.

Не знаю таких улиц. В половине первого? В это время мы с женой завтракали в ресторане Сердечного. Потом, в четыре часа, с Трошиным поехали благодарить генерала Деникина, за внимание к корниловцам. В пять часов заехали к генералу Миллеру.

Подумайте хорошенько!

Нечего мне думать! Говорю же вам, что с ним сегодня мы не встречались.

Тогда поедем в полицию и известим ее об исчезновении Евгения Карловича.

Скоблин не имел ничего против этого. Он спокойно вышел на улицу. Когда же из здания управления РОВС вышли его руководители, они с удивлением увидели, что Скоблина нигде нет. Окончательно убедившись, что, помимо председателя Русского общевоинского союза, теперь куда-то пропал еще и начальник корниловцев, трое офицеров отправились в полицию. Полусонные полицейские вообще долго не могли понять, чего от них хотят эти странные русские.

ФРАНЦИЯ ПРОТИВ СОВЕТСКИХ АГЕНТОВ

Следствие сработало оперативно. После многочисленных допросов русских эмигрантов были получены неопровержимые доказательства участия генерала Скоблина в исчезновении генерала Миллера. Но поскольку корниловец как сквозь землю провалился, отвечать за все пришлось его супруге - знаменитой певице Надежде Плевицкой. Ее обвинили в создании алиби генералу в тот роковой день и в участии в подрывной деятельности против Франции. Именно так правосудие трактовало таинственную историю с генералом Миллером.

9 сентября 1938 года дело было передано в суд. Спустя почти три месяца, 5 декабря, состоялось первое заседание. Плевицкая в черном шелковом платье, с гладко зачесанными и стянутыми черным шелком волосами, в черных лайковых перчатках и в туфлях черной замши, с переброшенной на левую руку котиковой шубкой совершенно спокойно взирала на собравшихся. Она словно вышла на сцену. Но вместо восторгов зрителей ее ждало молчаливое презрение.

Ровно в час дня раздался гонг: встать, суд идет! Первый же допрос Плевицкой задал тон всему делу. До сих пор на Западе принято утверждать, что знаменитые советские процессы над Тухачевским и Бухариным не могут быть признаны законными, потому что проходили с многочисленными нарушениями. Включая психологическое давление на обвиняемых.

Но процесс над русской певицей ничем от них не отличался:

Вы ничего не знали о подготовке покушения на генерала Миллера?

Клянусь, ничего не знала! Суду французскому я могу смотреть в глаза с чистой совестью. Господь Бог - мой свидетель. Он видит, что я невиновна.

Вы получали деньги от господина Эйтингтона. Кто он такой? Вы были в интимных отношениях с Эйтингтоном?

Очень хороший друг, ученый-психиатр. А его жена - бывшая артистка Московского художественного театра. Я никогда не продавалась. Подарки получала. А если муж одалживал деньги, то этого я не знаю.

Русских нравов я не знаю, но все-таки странно, что жену генерала одевал человек со стороны.

Своей женской чести я не марала и никогда не получала дары ни за какие интимные дела.

Приговор удивил многих своей неоправданной жестокостью - 20 лет каторжных работ, еще 10 лет после этого осужденной запрещается ступать на землю Франции. Плевицкая вздрогнула. Она понимала, что будет осуждена, но не подозревала что на столь длительный срок. Прокурор, закрывая суд, торжественно произнес: «Кто руководил Скоблиным - Советы, или гестапо, или личные цели - все это не имеет значения. Важно, что против обвиняемых собраны достаточные улики. В деле нет смягчающих вину обстоятельств. Поэтому не поддавайтесь чувству сострадания, в данном случае неуместному. Приговор станет примерным! Пусть те, кто толкнул эту женщину на преступление, знают, что рука французского правосудия умеет карать беспощадно!»

Никаких шансов смягчить вердикт не было априори. Адвокат Плевицкой сразу сказал: тут не помогут ни письма в газеты, ни обращение к президенту Республики. Для великой русской певицы это означало конец всей жизни.

5 октября 1940 года Надежда Плевицкая тихо скончалась в центральной тюрьме города Ренна. Французские газеты сухо и коротко известили о конце «певицы на службе ГПУ». В бурных событиях Второй мировой войны ее смерть не привлекла к себе ровным счетом никакого внимания. О ней все словно забыли.

ЧЕГО ТАК И НЕ УЗНАЛИ В ПАРИЖЕ

Для похищения председателя РОВС в Москве была сформирована оперативная группа, которую возглавил заместитель начальника иностранного отдела НКВД СССР Сергей Шпигельглас. Он был мастер обставлять все так, чтобы комар носа не подточил. Тем более что это была уже вторая попытка. Первоначально похищение генерала Миллера планировалось на декабрь 1936 года. Именно тогда во Францию и приехали два сотрудника советской разведки, которым предстояло стать теми германскими офицерами.

На фото: Н.В. СКОБЛИН С ОТЦОМ ПЕРЕД ОТПРАВКОЙ НА ФРОНТ. 1914 ГОД. ИЗ АРХИВА СЕМЬИ СКОБЛИНЫХ

Но в последний момент последовал приказ из Москвы: «Отложить проведение операции». В сентябре 1937 года никаких препятствий уже не существовало. Похищение было проведено блестяще. Председатель РОВС был доставлен в СССР на борту парохода «Мария Ульянова» под надзором группы сотрудников иностранного отдела НКВД.

Во время многочисленных допросов на Лубянке генерал Миллер так и не сообщил ничего существенного. В результате в мае 1939 года он был приговорен к расстрелу. Дело, заведенное на него в НКВД, было уничтожено, но несколько документов уцелели: письма Миллера и его последние допросы случайно попали в другую папку. Это и сохранило их для истории. Интересно, что в документах дела белогвардейского генерала Миллера Евгений Карлович фигурирует как Иванов.

На бланке Народного комиссариата внутренних дел предписывалось начальнику внутренней тюрьмы «выдать арестованного Иванова Петра Васильевича, содержащегося под номером 110, коменданту НКВД товарищу Блохину, чтобы немедленно привести в исполнение приговор Военной Коллегии Верховного Суда СССР над осужденным к расстрелу по закону от 1 декабря 1934 года».

А вот что стало с генералом Скоблиным, знаменитым советским разведчиком Фермером, после его исчезновения из штаба РОВС, доподлинно установить так и не удалось. Опубликованные сегодня документы ясности не вносят.

С одной стороны есть письмо Скоблина, якобы написанное им где-то на служебной даче НКВД: «Дорогой товарищ Стах! Пользуясь случаем, посылаю Вам письмо и прошу принять, хотя и запоздалое, но самое сердечное поздравление с юбилейным праздником 20-летия нашего Советского Союза. Сердце мое сейчас наполнено особенной гордостью, ибо в настоящий момент я весь, в целом, принадлежу Советскому Союзу, и нет у меня той раздвоенности, которая была до 22 сентября искусственно создана. Сейчас я имею полную свободу говорить всем о моем Великом Вожде Товарище Сталине и о моей Родине - Советском Союзе».

А в 1995 году в исторический оборот был введен любопытный документ, который имеет непосредственное отношение к генералу Скоблину: «Париж. Шведу и Яше. Лично. Ваш план принимается. Хозяин просит сделать все возможное, чтобы прошло чисто. Операция не должна иметь следов. У жены должна сохраняться уверенность, что «Тринадцатый» жив и находится дома. Алексей». «Тринадцатым» в переписке называли Скоблина. Оба документа противоречат друг другу, а значит, остался невыясненным главный вопрос: где, когда и при каких обстоятельствах погиб Николай Владимирович Скоблин?

СКОБЛИН И «ДЕЛО ТУХАЧЕВСКОГО»

Одна из главных легенд о Скоблине появилась уже значительно позднее его смерти и затмила участие в похищении председателя РОВС. Речь идет о знаменитом заговоре Тухачевского. Какую работу по истории репрессий ни открой - везде отмечается: именно Фермер стоял у истоков появления знаменитой «красной папки» на столе у Сталина. В СССР эта версия впервые прозвучала в ходе знаменитой хрущевской оттепели. Тогда надо было найти доказательства о подлости руководства страны, и в ход пошли воспоминания двух человек - перебежчика Вальтера Кривицкого и уже упоминавшегося Вальтера Шелленберга. В кратком изложении история выглядит следующим образом.

16 декабря 1936 года в Париже генерал Скоблин сообщил представителю немецкой разведки, что в СССР готовится военный заговор, во главе которого стоит первый заместитель наркома обороны маршал Тухачевский, с которым он совсем недавно провел тайные переговоры в Лондоне. Верхушка заговорщиков находится в контакте с генералами вермахта и разведывательной службы. Естественно, немцы ухватились за возможность одним ударом обезглавить Красную Армию. На высочайшем уровне были изготовлены фальшивки, которые спустя некоторое время оказались на столе у Сталина.

Мнительный вождь тут же репрессировал всех своих стратегов, что сказалось в 1941 году. Отражать гитлеровскую агрессию оказалось некому.

На фото: МАРШАЛ СОВЕТСКОГО СОЮЗА МИХАИЛ НИКОЛАЕВИЧ ТУХАЧЕВСКИЙ

Давайте разбираться. Начнем со свидетельства главного советского диверсанта генерала Судоплатова.

«Миф о причастности немецкой разведки к расправе Сталина над Тухачевским был пущен впервые перебежчиком Кривицким, бывшим офицером разведки. При этом он ссылался на белого генерала Скоблина, видного агента ИНО НКВД в среде белой эмиграции. Скоблин, по словам Кривицкого, был двойником, работавшим на немецкую разведку. В действительности Скоблин двойником не был. Его агентурное дело полностью опровергает эту версию. Выдумку Кривицкого, ставшего в эмиграции психически неустойчивым человеком, позднее использовал Шелленберг в своих мемуарах, приписав себе заслугу в фальсификации дела Тухачевского».

Второй важный творец мифа - руководитель разведки Третьего рейха Вальтер Шелленберг. В своих послевоенных мемуарах он сообщает детали блестящей операции германских спецслужб: «Сталин предложил деньги за материалы о «заговоре». Ни Гитлер, ни Гиммлер, ни Гейдрих не рассчитывали на вознаграждение. Гейдрих потребовал три миллиона золотых рублей - чтобы, как он считал, сохранить «лицо» перед русскими. По мере получения материалов он бегло просматривал их, и специальный эмиссар Сталина выплачивал установленную сумму. Это было в середине мая 1937 года. Часть «иудиных денег» я приказал пустить под нож, после того как несколько немецких агентов были арестованы ГПУ, когда они расплачивались этими купюрами. Сталин произвел выплату крупными банкнотами, все номера которых были зарегистрированы ГПУ».

Однако историю Шелленберга опровергает один убедительный факт: великолепно сработанная немцами фальшивка никогда не фигурировала ни на допросах, ни на процессах 1937 года. И позднее тоже. В следственных делах обвиняемых, в архивах ЦК КПСС и КГБ СССР нет ни слова про эти документы. И вот тут возникает вопрос: какой смысл было тратить три миллиона рублей золотом, чтобы полученные материалы тут же таинственно исчезли?

Снова обратимся к воспоминаниям Павла Судоплатова: «Как непосредственный куратор немецкого направления наших разведорганов в 1939-1945 годах утверждаю, что НКВД никакими материалами о подозрительных связях Тухачевского с немецким командованием не располагало. Сталину тоже никто не направлял материалов о Тухачевском по линии зарубежной разведки НКВД. В архиве Сталина были обнаружены данные о том, что так называемые компрометирующие материалы об амбициях Тухачевского, поступившие из-за рубежа, были не чем иным, как выдержками из материалов зарубежной прессы».

С Судоплатовым полностью согласен и бывший в то время начальником отдела «Иностранные войска Восток» в германском генеральном штабе генерал-майор Карл Шпальке. «Ни господин Гейдрих, ни СС, ни какой бы то ни было партийный орган не были, по-моему, в состоянии вызвать или только запланировать подобный переворот - падение Тухачевского или его окружения. Не хватало элементарных предпосылок, а именно знания организации Красной Армии и ее ведущих личностей. Немногие сообщения, которые пересылались нам через «абвер 3» партийными инстанциями на предмет проверки и исходившие якобы от заслуживающих доверия знатоков, отправлялись нами почти без исключения обратно с пометкой «абсолютный бред».

И лишь одно в этой красивой истории правда: Скоблин действительно встречался с маршалом Тухачевским в Лондоне в 1936 году. Например, в парижской газете «Возрождение» позднее писали: «Когда Тухачевский был в Париже, в эмигрантских кругах передавали, будто он виделся с одним из русских военных, - сообщалось в газете, - и говорил ему, что власти Сталина скоро наступит конец, что вожди Красной Армии сговорились между собой и следует ожидать в недалеком уже будущем установки в России национальной диктатуры. Мы не беремся утверждать, что военным, видевшимся с Тухачевским, был именно Скоблин, хотя наш информатор на этом настаивает. Во время состоявшихся якобы свиданий Тухачевского со Скоблиным в Париже обсуждался вопрос о выработке такой программы-минимум. На первых порах должна была быть установлена диктатура Тухачевского. Скоблин был знаком с текстом и одобрил его».

Но по иронии судьбы именно этот единственный правдивый эпизод все считают красивым мифом.

На фото: СИДЯТ СЛЕВА НАПРАВО - ГЕНЕРАЛЫ - А. В. ФОК, В. К. ВИТКОВСКИЙ, А. П. КУТЕПОВ, Б. А. ШТЕЙФОН. СТОЯТ (ЗА КУТЕПОВЫМ) ГЕНЕРАЛЫ - Н. В. СКОБЛИН, А. В. ТУРКУЛ. БОЛГАРИЯ,1922 ГОД

СПУСТЯ 77 ЛЕТ

Генерал Скоблин не заслужил памятников на родине. На Украине его сегодня называют русским империалистом, в России о его жизни мало что известно. Вышедшая несколько лет назад первая подробная биография Фермера давно уже стала книжной редкостью. В его честь не выпускают почтовых марок, и о нем редко снимают документальные фильмы. Он остался в тени более удачливых Фишера и Вартаняна, Молодого и Филби. Скоблина знают лишь те, кому это действительно нужно.

Автор этих слов, изучающий жизнь генерала свыше 20 лет, постоянно слышит, что он пытается добиться реабилитации Скоблина, которого можно назвать жертвой политических репрессий. Это абсолютно не соответствует действительности. И вот почему. Термин «реабилитация» был придуман Лаврентием Берией в 1953 году как юридический. Его не было в советском уголовном праве.

НА СНИМКЕ из Википедии: Белые генералы в Болгарии. 1921 г. Сидят справа налево - генералы - Штейфон, Кутепов, Витковский. Стоят (за Кутеповым) генералы - Скоблин, Туркул.

Приведу с небольшими сокращениями статью «Оскорбление Скоблина. Начальник контрразведки не был агентом НКВД», опубликованную на сайте «Наше время» http://www.gazetanv.ru/article/?id=1017, где довольно подробно излагаются факты, которые позволяют утверждать, что Скоблин не был завербован НКВД.

Бессменный командир Корниловского ударного полка, а затем и Корниловской дивизии сначала прославился среди белогвардейцев своей военной удалью, затем - браком на известнейшей певице Надежде Плевицкой, «соловье России». А потом к нему пришла слава совсем другого рода.

Считается, что именно Скоблин передал чешскому президенту Масарику для последующей передачи советской стороне материалы, позволившие Сталину арестовать, судить и расстрелять группу маршала СССР Тухачевского. Скоблина называют в числе организаторов похищений агентами НКВД руководителей Русского общевоинского союза – РОВСа – генералов Миллера и Кутепова.

За всю историю русской эмиграции не было большего скандала, чем «предательство» Скоблина.

Пишу в кавычках, потому что сильно сомневаюсь в этом.

Справедливости ради стоит сказать, что до недавнего времени я, как и все, был убежден – последний командир легендарного Корниловского ударного полка был самым успешным агентом НКВД. На многочисленные нестыковки в том деле привычно не обращал внимания, пока один из коллег не задал вопроса:

А почему Вы верите, что согласие работать на советскую разведку написано собственноручно Скоблиным?.

Ответить было нечего.

Дьявол в деталях

Большинство из тех, кто считает этот документ подлинным, никогда его в глаза не видело. А ведь, чтобы однозначно заявлять о его подлинности, нужно сравнить его с другими документами, авторство которых бесспорно принадлежит Скоблину. Но до сих пор даже мысли такой ни у кого не появилось.

А напрасно, если вспомнить, когда наши силовые органы объявили генерала Скоблина своим агентом… Ведь это произошло только лишь в начале 90-х годов, когда срочно понадобились новые герои. К сравнению - Кима Филби таковым признали чуть ли не сразу же после его провала.

Таких деталей в этом деле слишком много. Вот лишь некоторые. Почему Скоблин, якобы скрывавшийся после своего разоблачения в Москве, не давал никаких показаний о контрразведке РОВСа, которая не могла не интересовать чекистов? А только лишь «занимался изучением испанского языка»?

Почему во всем деле «Фермера» (как именовали чекисты Скоблина в своей секретной переписке) нет нормальных сведений о лидерах русского зарубежья? А есть всего лишь словно списанные из эмигрантских газет подробности самых разнообразных склок и интриг?

Суд в Париже

Заочный суд над генералом, прошедший в конце 30-х годов в Париже, лишь ещё больше запутал дело. Он проходил с таким бешеным количеством нарушений, что, читая протоколы допросов свидетелей, трудно скрыть изумление.

Начать хотя бы с того, что, готовя процесс, обвинение долго не могло решить: на кого конкретно работал последний командир Корниловского ударного полка? На Советский Союз или на Германию?

Показания тех, кто доказывал невиновность Скоблина, вовсе в расчет не принимались.

Начало было положено Антоном Ивановичем Деникиным. Одна фраза

«Я всегда, вернее, с 1927 года, подозревал его в большевизанстве»

Расставила «все точки над i, хотя никаких веских доказательств не было представлено.

С этого момента стал Скоблин агентом Кремля. И весь процесс моментально принял нужный всем оборот – «рука французского правосудия умеет карать беспощадно».

Прежде всего, давайте вспомним, кем же такой Николай Владимирович Скоблин. Боевой генерал, последний командир Корниловского ударного полка и Корниловской ударной дивизии, кавалер ордена Николая Чудотворца, в 30-х годах - одни из лидеров контрразведки Русского обще-воинского союза.

Больше того, он расценивался многими военными эмигрантами как будущий председатель этой крупнейшей организации русского зарубежья.

Если бы он возглавил РОВС, то его методы моментально бы изменились. За основу была бы взята методика работы контрразведки, которую называли «Внутренняя линия»: сеть реально действующих агентов по всей территории СССР.

Массовость РОВС, а в тот момент в организации было больше 50 000 чинов русской императорской армии, помноженная на новый характер борьбы, могла дать весьма неприятные для коммунистов результаты. Этого надо было избежать любой ценой.

Дискредитация генерала была выгодна слишком многим.

И НТС, большинство отделений которого, были созданы во Франции только благодаря «Внутренней линии», и от диктата которой «Нацмальчики» мечтали избавиться.

И завистникам в эмиграции, которых раздражала популярность главного корниловца.

И Германии, ведь Николая Владимировича многие считали убежденным сторонником Великобритании.

И, разумеется, СССР, ведь РОВС объединял самых непримиримых врагов большевизма.

Словом, все только и искали случая разделаться со Скоблиным.

Он представился осенью 1937 года. Советской разведке удалась, возможно, одна из самых блестящих операций - похищение в Париже председателя РОВС генерала Евгения Карловича Миллера. Все было разыграно как по нотам, каждый актер на зубок знал свою роль, зачастую не подозревая, что режиссеры этой пьесы сидят в Москве.

22 сентября Миллер предупредил начальника канцелярии РОВС Кусонского, что у него важная встреча. И если он с нее не вернется - вскрыть письмо, которое лежит на столе в его кабинете. Генерал Кусонский же проявил эталонную беспечность - про просьбу своего начальника вспомнил только спустя 12 часов.

В спешке вскрыв письмо, он прочитал, что у председателя РОВС была встреча со Скоблиным. За ним немедленно послали дежурного офицера. Николай Владимирович приехал в управление воинского союза совершенно спокойным.

По воспоминаниям Кусонского, он побледнел в момент, когда ему сказали о том, что Миллер оставил записку. Это считается главным доказательством вины. То есть версия, что он сам был шокирован преступлением, даже не рассматривалась.

Затем Скоблин, воспользовавшись очередным проявлением беспечности со стороны Кусонского, сбежал и якобы прятался в квартире агента НКВД.

Однако это не имеет ничего общего с реальностью. В действительности же Николай Владимирович зачем-то через весь город поехал домой к полковнику Воробьеву. Весьма странное поведение для человека, если он на самом деле является изменником.

Но и этого ему показалось мало, и Скоблин решил навестить еще и полковника Кривошеева, чина «Внутренней линии». Жена последнего показала в суде, что Скоблин был взволнован, несколько раз повторив, что ему срочно нужна помощь верных корниловцев. Выпив стакан воды, Николай Владимирович уехал. Больше его никто не видел.

Странности следствия

Казалось бы, виновность генерала доказана и суду не составит никакого труда вынести приговор. Но не тут-то было. С самого первого допроса свидетелей начались странности.

Начало было положено, когда следствие нашло некоего офицера Добровольческой армии, чья фамилия почему-то не сообщалась. Этот безымянный таинственный «офицер» якобы видел, как Скоблин уговаривал Миллера войти в дом, принадлежавший консульству СССР.

Казалось бы, виновность корниловца этим разоблачающим его свидетельством полностью доказана.

Но только если не обращать внимания на детали.

Во-первых, анонимный свидетель - это всегда настораживает. А во-вторых, по его собственному признанию, «офицер» этот находился примерно в 40 метрах от Скоблина. И вот с такого расстояния, к тому же еще и со спины - он умудрился его узнать. При этом признавшись, что солнце мешало ему хорошенько все разглядеть, но теперь он уверен!

Видный деятель РОВС Савин, специально приехавший на процесс из Испании, сразу заявил, что это провокация и генерал невиновен. А когда ему продемонстрировали записку Миллера, огорошил суд: это грубая фальшивка, уж он-то хорошо знает почерк председателя РОВС. В зале наступила тишина. Савина тут же перестали допрашивать, а его показания вообще решили не учитывать.

Обвинению пришлось перейти к испытанному средству: доказать, сто Скоблин жил не по средствам. Действительно, по сравнению с большинством эмигрантов, Николай Владимирович существовал с комфортом. Загородный дом, машина. Но не стоит забывать, что все это было приобретено на деньги его жены, известной певицы Надежды Плевицкой.

Семья владела еще и бензоколонкой, на которой заправлялось большинство таксистов из русских эмигрантов. Открывал ее Скоблин на паях с еще одной легендой белого движения, генералом Туркулом.

Однако тот предпочел не говорить об этом в суде. У него и выхода другого не было. Слишком многие слышали, как поносил Туркул «бездарную старческую головку Миллера». Генерал, сделавший едва ли не больше всех для развала РОВС, неожиданно для всех стал монументом веры. На костях Скоблина.

Скоблин невиновен

В предательство Скоблина очень многие в эмиграции не поверили. РОВС провел собственное расследование, результаты которого убедительно доказывали: генерал невиновен. В Советском Союзе на этот счет вообще ничего не говорили до начала 90-х годов.

А потом доказательства работы Скоблина на НКВД стали появляться, как грибы после дождя. То Судоплатов «неожиданно вспомнил» в своих мемуарах, как ему кто-то об этом говорил, хотя такая информация - государственная тайна. Потом известный журналист выдал целую книгу про Скоблина, в которую вписал, очевидно, им же и сочиненные, подробности.

Но документов о работе генерала на Советский Союз, как не было, так и нет. Все, что появляется в интернете или в отдельных исследованиях – фальшивки. Говорить о «величайшем агенте Лубянки» пока явно преждевременно…

Продолжение следует.

Скоблин Николай Владимирович (1894-1937)- дворянин, русский военачальник, участник Первой мировой и гражданской войн. Генерал-майор Белой армии, начальник Кониловской дивизии. Участвовал в Первой мировой войны. В 1914 году являлся прапорщиком 126-го пехотного Рыльского полка. В 1917 г.- штабс-капитан, вступил в 1-й ударный отряд (затем Корниловский ударный), в Добровольческой армии с самого начала. В конце 1917 г.- в Корниловском ударном полку под командой полковника Неженцева. Вскоре стал командиром роты, а затем командир батальона. В ноябре 1918 г.- полковник и командир Корниловского полка. В Русской армии генерала Врангеля - начальник Корниловской дивизии; в ней же был произведён в генерал-майоры. После эмиграции из России, в Галлиполийском лагере - командир Корниловского полка, сформированного из остатков дивизии. Затем переехал с полком в Болгарию, где в 1923 г. генералом бароном Врангелем был отрешён от командования полком.

В 1929 г. был восстановлен во главе объединения Корниловского ударного полка генералом Кутеповым в Париже.В сентябре 1930 был завербован НКВД; несколько позднее - немецким абвером. Скоблин работал одновременно на несколько стран - СССР, Германия, США, Иран. Советский разведчик Л. Треппер в своих мемуарах писал, что Скоблин, по заданию НКВД подбросил к Р. Гейдриху ложные материалы о том что маршал Тухачевский готовит заговор против Сталина и Советской власти и хочет сделать военный переворот. Выполняя советское задание, в сентябре 1937 г. участвовал в похищении председателя РОВСа генерала Евгения Карловича Миллера. После чего был разоблачён как «тройной агент» и бежал в Испанию. Ранее говорилось, что был убит агентами НКВД в Испании Орловым и Н. И. Эйтингоном, но по официальной версии ФСБ России, озвученной в 1993 году, погиб при бомбёжке франкистской авиацией Барселоны.
Тем не менее, в книге журналиста и историка А. С. Гаспаряна «ОГПУ против РОВСа: тайная война в Париже. 1922-1939» факт работы генерала Скоблина на советскую разведку был поставлен под сомнение. А.С. Гаспарян писал: "Тысячи людей во всем мире убеждены, что генерал работал на советскую разведку. Сама дочь генерала Деникина в этом была уверена! О легендарном <Фермере> много и с удовольствием писали газеты. А газеты всегда правы: Дорогие читатели! Вот именно поэтому я и позволяю себе сомневаться, что генерал был агентом НКВД. На страницах книги я приводил несколько заявлений Марии Антоновны и каждое из них свидетельствует - об этот деле она не имела никакого представления, как это ни прискорбно утверждать. Именно потому, что об этом писали газеты, я и не уверен, что Николай Владимирович Скоблин сотрудничал с советской разведкой. Работая над этой книгой, получил письмо от внука генерала-дроздовца Кельнера: Это свидетельство дорого стоит. Племянницы генерала, И. С. Скоблина и Т. И. Иванова, все эти годы пытались доказать, что их дядя был невиновен. Правда им не удалось, и, возможно, никогда не удастся реабилитировать генерала. Есть ведь и потомки генерала Миллера. Вместе они пытаются восстановить подробности. Но сделать это сложно. Франция не спешит публиковать документы из следственного дела Надежды Плевицкой. Да это и невозможно. В начале 1960-х годов большая часть их была уничтожена. Сергею Владимировичу Скоблину, младшему брату генерала, было настоятельно рекомендовано никогда не заниматься этим делом. Дети у него молодые и красивые: Согласитесь, это о многом говорит."

Женой генерала Скоблина была известная русская певица Надежда Плевицкая, русская певица и исполнительница русских народных песен и романсов. По преданию, царь Николай Второй называл её "курским соловьём".Многократно выступала при Императорском Дворе. Императрица Александра Федоровна, на одном из таких приемов, за вдохновенное пение подарила Плевицкой брошь с брильянтами в виде жука. Эта Брошь на груди певицы на фотографии с открытки тех лет. Самым известным почитателем Надежды Плевицкой был Николай II.

После Революции - в эмиграции, в Германии и Франции, где пользовалась успехом: эмигрантские газеты писали о подлинной "плевицкомании".

После того, как генерал Скоблин исчез, её арестовало французское Второе бюро (контрразведка) и обвинило в сотрудничестве с НКВД. Умерла на французской каторге за соучастие в похищении из Парижа в СССР главы РОВС белого генерала Евгения Миллера. Президент Франции отказался её помиловать.

В 1930 году Кутепова в результате спецоперации ОГПУ похитили советские контрразведчики. Погиб руководитель РОВС при до сих пор невыясненных обстоятельствах, и к этой акции, как утверждают некоторые историки, чета Скоблин-Плевицкая имела непосредственное отношение.

Во всяком случае, известно, что супруги были завербованы ОГПУ-НКВД именно в 1930 году. Они польстились на деньги (советская сторона обязалась ежемесячно выплачивать Скоблину и Плевицкой определенную сумму в долларах и франках). Агентам дали клички «Фермер» и «Фермерша» (у супругов во Франции была своя ферма).

Новый руководитель РОВС Евгений Миллер не доверял Скоблину, в организации шли внутренние склоки по поводу выбора методов антибольшевистской борьбы. В СССР, в свою очередь, искали способы подобраться к руководству Союза. Для этих целей и использовали Скоблина.

Есть мнение, что Николай Скоблин работал сразу на несколько разведок, в том числе, и на германскую. Считается, что именно он по заданию НКВД передал немцам фальшивые документы, якобы свидетельствовавшие о причастности маршала Тухачевского к антисталинскому заговору, которые впоследствии попали на стол к Сталину.

К началу осени 1937 года отношения между Миллером и Скоблиным были весьма напряженными, Николая Владимировича уже не раз открыто объявляли предателем в рядах РОВС. Тем не менее, Миллер в конце сентября согласился на встречу со Соблиным, якобы желавшим познакомить лидера белоэмигрантского союза с неким агентом из Прибалтики. Миллер оставил секретарю записку, в которой сообщил, куда идет и предположил, что эта встреча может быть провокацией, ловушкой.

В результате Евгения Миллера так же, как и Кутепова, похитили советские контрразведчики. Скоблин был изобличен и, судя по всему, в том же году уничтожен агентами НКВД (версии гибели этого агента предлагаются разные). Плевицкую арестовали и приговорили к 20 годам каторги. Отсидела она всего 2 года – в октябре 1940 года певица умерла во французской тюрьме в результате тяжелой болезни. Переправленного на Лубянку Миллера расстреляли в СССР в мае 1939 года.