Женщины и война - это сочетание несочетаемого родилось на самом излете старой России. Смысл создания женских батальонов смерти состоял в том, чтобы поднять патриотический настрой армии и устыдить собственным примером солдат-мужчин, отказывающихся воевать.

Инициатором создания первого женского батальона выступила старший унтер-офицер Мария Леонтьевна Бочкарева, кавалер Георгиевского креста и одна из первых русских женщин-офицеров. Родилась Мария в июле 1889 г. в семье крестьянина. В 1905 г. она вышла замуж за 23-летнего Афанасия Бочкарева. Супружеская жизнь почти сразу не заладилась, и Бочкарева без сожаления рассталась с пьяницей-мужем.

1 августа 1914 г. Россия вступила в мировую войну. Страну охватил патриотический подъем, и Мария Бочкарева решила отправиться солдатом в действующую армию. В ноябре 1914 г. в Томске она обращается к командиру 25-го резервного батальона с просьбой зачислить ее в регулярную армию. Тот предлагает ей отправиться на фронт в качестве сестры милосердия, но Мария настаивает на своем. Назойливой просительнице дают иронический совет - обратиться непосредственно к императору. На последние восемь рублей Бочкарева отправляет телеграмму на высочайшее имя и вскоре, к большому удивлению, получает положительный ответ. Ее зачислили в вольнонаемные солдаты. Мария бесстрашно ходила в штыковые атаки, вытаскивала раненых с поля боя, была несколько раз ранена. «За выдающуюся доблесть» она получила Георгиевский крест и три медали. Вскоре ей присваивается звание младшего, а затем и старшего унтер-офицера.

Мария Бочкарева

После падения монархии Мария Бочкарева положила начало формированию женских батальонов. Заручившись поддержкой Временного правительства, она выступила в Таврическом дворце с призывом к созданию женских батальонов для защиты Отечества. Вскоре ее призыв был напечатан в газетах, и о женских командах узнала вся страна. 21 июня 1917 г. на площади у Исаакиевского собора состоялась торжественная церемония вручения новой воинской части белого знамени с надписью «Первая женская военная команда смерти Марии Бочкаревой». На левом фланге отряда в новенькой форме прапорщика стояла взволнованная Мария: «Я думала, что все взоры устремлены на меня одну. Петроградский архиепископ Вениамин и уфимский архиепископ напутствовали наш батальон смерти образом Тихвинской Божией Матери. Свершилось, впереди - фронт!».

Женский батальон смерти уходит на фронт в Первую мировую войну

Напоследок батальон прошел торжественным маршем по улицам Петрограда, где его приветствовали тысячи людей. 23 июня необычная воинская часть отправилась на фронт, в район Новоспасского леса, севернее города Молодечно, что под Сморгонью (Беларусь). 9 июля 1917 г. по планам Ставки Западный фронт должен был перейти в наступление. 7 июля 525-му Кюрюк-Дарьинскому пехотному полку 132-й пехотной дивизии, в состав которого входили ударницы, поступил приказ занять позиции на фронте у местечка Крево.

«Батальон смерти» находился на правом фланге полка. 8 июля 1917 года он впервые вступил в бой, так как противник, зная о планах русского командования, нанёс упреждающий удар и вклинился в расположение русских войск. За три дня полк отразил 14 атак германских войск. Несколько раз батальон поднимался в контратаки и выбил германцев из занятых накануне русских позиций. Многие командиры отмечали отчаянное геройство женского батальона на поле боя. Так полковник В.И. Закржевский в своём рапорте о действиях «батальона смерти» писал: «Отряд Бочкарёвой вёл себя в бою геройски, всё время в передовой линии, неся службу наравне с солдатами. При атаке немцев по своему почину бросился как один в контратаку; подносили патроны, ходили в секреты, а некоторые в разведку; своей работой команда смерти подавала пример храбрости, мужества и спокойствия, поднимала дух солдат и доказала, что каждая из этих женщин-героев достойна звания воина русской революционной армии». Даже генерал Антон Деникин, будущий лидер Белой движения, весьма скептически относившийся к подобным «суррогатам армии», признавал выдающуюся доблесть женщин-солдат. Он писал: «Женский батальон, приданный одному из корпусов, доблестно пошел в атаку, не поддержанный "русскими богатырями". И когда разразился кромешный ад неприятельского артиллерийского огня, бедные женщины, забыв технику рассыпного боя, сжались в кучку — беспомощные, одинокие на своем участке поля, взрыхленного немецкими бомбами. Понесли потери. А "богатыри" частью вернулись обратно, частью совсем не выходили из окопов».

Бочкарева-первая слева.

Там было 6 медсестер, ранее фактической врачи, заводские рабочие, служащие и крестьяне, которые тоже пришли, чтобы умереть за свою страну. Одной из девочек было всего 15 лет. Ее отец и два брата погибли на фронте, а мать убили, когда она работала в больнице, попала под обстрел. В 15-летнем смогли лишь взять винтовку в руки и присоединиться к батальону. Она думала, что здесь она была в безопасности.

По свидетельству самой Бочкарёвой, из 170 человек, участвовавших в боевых действиях, батальон потерял до 30 человек убитыми и до 70 ранеными. Мария Бочкарёва, сама раненная в этом бою в пятый раз, провела полтора месяца в госпитале и была произведена в чин подпоручика. После выздоровления она получила приказ нового Верховного главнокомандующего Лавра Корнилова сделать смотр женским батальонам, которых насчитывалось уже почти полтора десятка.

После Октябрьской революции Бочкарева, была вынуждена распустить по домам свой батальон, а сама вновь направилась в Петроград. Зимой она была задержана большевиками по дороге в Томск. После отказа сотрудничать с новыми властями её обвинили в контрреволюционной деятельности, и дело чуть было не дошло до трибунала. Благодаря помощи одного из своих бывших сослуживцев Бочкарёва вырвалась на свободу и, облачившись в наряд сестры милосердия, проехала всю страну до Владивостока, откуда отплыла на агитационную поездку в США и Европу. Американский журналист Исаак Дон Левин по рассказам Бочкарёвой написал книгу о её жизни, которая вышла в свет в 1919 г. под названием «Яшка» и была переведена на несколько языков. В августе 1918 г. Бочкарева вернулась в Россию. В 1919 г. она отправилась в Омск к Колчаку. Постаревшая и измученная скитаниями, Мария Леонтьевна пришла просить об отставке, но Верховный правитель уговорил Бочкареву продолжить службу. Мария произнесла страстные речи в двух омских театрах и за два дня завербовала 200 добровольцев. Но дни самого Верховного правителя России и его армии уже были сочтены. Отряд Бочкаревой оказался никому не нужен.

Когда Красная Армия заняла Томск, Бочкарева сама явилась к коменданту города. Комендант взял с нее подписку о невыезде и отпустил домой. 7 января 1920 г. она была арестована и затем отправлена в Красноярск. На все вопросы следователя Бочкарева давала откровенные и бесхитростные ответы, чем поставила чекистов в сложное положение. Никаких явных доказательств ее «контрреволюционной деятельности» обнаружить не удалось, в боевых действиях против красных Бочкарева также не участвовала. В конечном итоге особый отдел 5-й Армии вынес постановление: «Для большей информации дело, вместе с личностью обвиняемой, направить в Особый отдел ВЧК в Москву».

Возможно, это сулило в результате благоприятный исход, тем более что постановлением ВЦИК и СНК смертная казнь в РСФСР была в очередной раз отменена. Но, к несчастью, в Сибирь прибыл заместитель начальника Особого отдела ВЧК И.П. Павлуновский, наделенный чрезвычайными полномочиями. «Представитель Москвы» не понял, что же смутило местных чекистов в деле Марии Леонтьевны. На постановлении он написал краткую резолюцию: «Бочкареву Марию Леонтьевну - расстрелять». 16 мая 1920 г. приговор был приведен в исполнение. На обложке уголовного дела палачом была сделана синим карандашом приписка: «Исполнено пост. 16 мая». Но в заключении прокуратуры России о реабилитации Бочкарёвой 1992 г. сказано, что свидетельств её расстрела не имеется. Российский биограф Бочкаревой С.В. Дроков считает, что она не была расстреляна: из красноярских застенков её вызволил Исаак Дон Левин, вместе с ним она отправилась в Харбин. Сменив фамилию, Бочкарева до 1927 г. проживала на КВЖД, пока не разделила участь русских семей, насильственно депортированных в советскую Россию.

Осенью 1917 насчитывалось около 5000 женщин-воительниц в России. Их физическая сила и способности были похожи все женщины, обычные женщины. Там не было ничего особенного о них. Они просто должны были узнать, как стрелять и убивать. Женщины тренировались по 10 часов в день. Бывшие крестьяне составляли 40% батальона.

Женский батальон смерти солдаты получают благословение перед отправкой в бой, 1917.

Российские женские батальоны не мог остаться незамеченным в мире. Журналисты (такие как Бесси Битти, Рита Дорр и Луиза Брайант из Америки) бы опросить женщин и фотографировать их, чтобы позже издать книгу.

Женщины-солдаты 1-го русского женского батальона смерти, 1917

Мария Бочкарева и ее Женский батальон

Женский батальон из Петрограда. Попивают чай и отдыхают в полевом лагере.

Мария Бочкарева с Эммелин Пэнкхерст

Женский батальон смерти" в Царском Селе.

Мария Бочкарева в центре, обучает стрельбе.

женщины-новобранцы в Петрограде в 1917 году

Батальон смерти, воин на дежурстве, Петроград, 1917.

Пьют чай. Петроград 1917 год

Эти девушки защищали Зимний дворец.

1-й Петроградский женский батальон

Командующий войсками Петроградского военного округа генерал Половцев и Мария Бочкарева перед строем женского батальона

М.В. Васильев

1-й Петроградский женский батальон в событиях 1917 года

Аннотация
В статье раскрывается история создания и подготовки 1-го Петроградского женского батальона. Сквозь призму революционных событий в России изучаются вопросы социального состава, численности этого воинского подразделения, в хронологической последовательности выстраивается история его существования.

Ключевые слова
Первая мировая война, женские батальоны, революция, Петроград, Зимний дворец.

M.V. Vasilyev

1st Petrograd Women’s Battalion in the Events of 1917

Abstract
The article reveals the story of creation and training of the 1st Petrograd Women"s Battalion. Through the prism of revolutionary events in Russia examines issues of social structure, number of military units, in chronological sequence builds the story of his life.

Key words
World War I, women"s battalions, revolution, Petrograd, the Winter Palace.

Самым трагичным и тяжелым для русской армии из всех четырех лет Первой мировой стал 1917 год. Усталость от войны и неимоверное перенапряжение сил, Февральская революция и социалистическая пропаганда в воинских частях и на фронте сделали свое дело, солдатская масса бурлила, все чаще выходя из-под контроля офицеров. Но если тыловые части и столичные гарнизоны с первых дней революции были втянуты в водоворот политических и революционных событий, то на фронте в первые месяцы революции еще продолжалось сохраняться относительное спокойствие. Солдатские массы в условиях военного времени смогли сохранить относительную дисциплину и заняли выжидательную позицию. Лидер партии кадетов П.Н. Милюков впоследствии писал: «что первый месяц или полтора после революции армия оставалась здоровой» . Именно на фронте Временное правительство надеялось обрести поддержку со стороны солдатской массы и победоносно завершить войну. Но пламенных революционных речей агитаторов о братстве и равенстве было уже не достаточно, требовались принципиально новые преобразования в армии, способные сплотить солдатскую массу и поднять ее боевой дух. В этих целях уже в апреле-мае 1917 г. с разных фронтов стали поступать предложения о создании новых воинских формирований — ударных батальонов, сформированных по принципу добровольности. Идея получила поддержку Временного правительства и Верховного Главнокомандующего генерала А.А. Брусилова, который объявил себя первым ударником и призвал последовать его примеру других фронтовиков. На имя Военного министра стали поступать письма и телеграммы от отдельных лиц и целых групп военных внутренних округов с просьбой о переводе в создающиеся батальоны. Порой ситуация доходила до абсурдных моментов, когда в рядах ударников обнаруживались даже бывшие дезертиры. С конца мая 1917 г. в армии создавались не только «ударные», «штурмовые» и революционные батальоны, но и части, сформированные по какому-либо отдельному принципу — исключительно из юнкеров или георгиевских кавалеров, пленных австро-венгерской армии югославов . В столице был организован ударный батальон рабочих-добровольцев Обуховского завода, формировались ударные батальоны из студентов, юнкеров и даже солдат инвалидов. В середине июля 1917 г. в число добровольцев составляло около двух тысяч человек, а к концу октября — уже 50 тысяч . В целом, сформированные «ударные», «штурмовые» и прочие батальоны не изменили существенно ситуации на фронте, представляя собой последнюю надежду Временного правительства, которое рассчитывало в случае необходимости, опереться на новые формирующиеся отряды ударников.

В неумолимом потоке бурных событий 1917 г. одним из самых экстравагантных и, несомненно, политически ангажированных событий стала организация женских ударных батальонов и команд. С инициативой создания подобных отрядов перед военным ведомством выступили ряд женских организаций. В письмах на имя А.Ф. Керенского указывалось, что «Любовь к Родине и желание внести свежие интеллигентские силы в ряды нашего утомленного долгой войной войска, призывает нас стать в ряды защитников России. Мы пойдем в армию, образуя исключительно женские отряды, мы надеемся своим примером поднять упавшую энергию войск» . В формировании женских частей важную роль сыграли различные полувоенные общественные организации, одной из которых являлся Организационный комитет женских маршевых отрядов. 20 мая он обратился к А.Ф. Керенскому с просьбой разрешить формирование «исключительно женских отрядов». Эту же идею поддерживал и военный и морской министр А.И. Гучков, полагавший, что женские батальоны способны «увлечь на подвиг остальную массу» солдат.

В отечественной историографии достаточно подробно изучена судьба отряда М.Л. Бочкаревой, единственной женской воинской команды, принимавшей участие в боевых действиях на фронте районе Молодечно . Намного слабее отражена судьба других женских отрядов, что объясняется фактическим отсутствием архивных документов и крайне непродолжительным периодом их существования. Если отряд М.Л. Бочкаревой в количестве 200 человек был сформирован в основном из женщин, уже принимавших участие в боевых действиях на различных участках фронта или казачек, имеющих опыт использования оружия, то других доброволиц, прибывающих в Петроград требовалось еще обучать азам военного искусства. В этих целях, все женщины, записавшиеся в женский добровольческий батальон, были направлены в военный лагерь у станции Левашово Финляндской железной дороги, где с 5 августа 1917 г. началась их военная подготовка.

Говоря о женских батальонах, необходимо остановиться на их внешнем облике и социальном составе. Одной из ярких характерных черт этих команд являлась интеллигентность женщин-добровольцев, из которых около 30% оказались курсистками (в том числе и выпускницы «бестужевских» курсов Александровской женской гимназии, считавшейся одним из самых престижных женских учебных заведений России), и до 40% имели среднее образование. Женские батальоны объединили женщин совершенно различных профессий и социального положения. Военную форму надели выпускницы университетов, учительницы, сестры милосердия и домашняя прислуга, крестьянки и мещанки. Ударница 1-го Петроградского батальона М. Бочарникова в своих мемуарах писала: «Первое впечатление — казалось, что я попала на луг, усеянный яркими цветами. Яркие сарафаны крестьянок, косынки сестер милосердия, разноцветные ситцевые платья заводских работниц, элегантные платья барышень из общества, скромные наряды городских служащих, горничных, нянек... Кого здесь только не было! ...Здоровенная бабища лет тридцати усиленно выпячивает и без того страшных размеров грудь, и за ее фигурой совсем не видно тоненькой соседки. Нос поднят кверху. Руки с ожесточением выкидывает вперед. А там, дальше, ухмыляясь, поминутно нагибая голову, чтобы взглянуть на свои ноги, которыми она усиленно отбивает шаг, плывет, по-видимому, мещанка. Некоторые маршируют, как заправские солдаты. Почти не касаясь земли, точно танцуя, движется хорошенькая блондинка. Не балерина ли?» .

Говоря о столь пестром социальном составе женских формирований необходимо уделить внимание вопросу о том, что же заставляло женщин добровольно вступать в ряды армии и становиться солдатами. Отвечая на этот вопрос, мы должны понимать, что многие женщины искренне верили, что своим поступком они смогу изменить настроение в солдатских рядах, пристыдить их, и тем самым способствовать приближению победы. Сама атмосфера революционного подъема и демократических преобразований в стране 1917 г. лишь способствовала появлению подобных идеалистических позиций. Другие же просто бежали от неурядиц и проблем тяжелой и бесперспективной жизни, видя в армии способ что-то изменить в своем существовании к лучшему. Одна из ударниц так комментировала свое вступление в батальон: «А я от своего (мужа — М.В. ) убегла. Ох и бил же меня, проклятущий! Половину волосьев повыдрал. Как услыхала я, что баб-то в солдаты берут, убегла я от него и записалась. Пошел жалиться, а комиссар ему и говорит: «Теперя, апосля леворюции, слабода. Не смеешь бабу трогать, ежели она на хронт едеть защищать Рассею!» Так и уехала» . Американская писательница и журналист, работавшая в это время в России и общавшаяся с ударницами отряда Бочкаревой писала: «Многие пошли в батальон, потому что они искренне верили, в то, что под угрозой честь и само существование России, и что ее спасение — в огромном человеческом самопожертвовании. Некоторые, как и сама Бочкарева из сибирской деревни, однажды пришли к решению, что это лучше, чем безотрадная и тяжелая жизнь, которой они жили. Личные страдания привели некоторых из них на передовую. Одна из таких девушек, японка, которую я спросила о том, что привело ее в батальон, трагически сказала: «Причин так много, что я, пожалуй, не буду о них говорить»». Другая американская журналистка Рита Дорр в своих публикациях приводила другой случай из жизни доброволиц: «Одна из девушек девятнадцати лет, казачка, хорошенькая, с темными глазами, оказалась совершенно брошенной на произвол судьбы после того, как у нее погибли в бою отец и двое братьев, а мать погибла во время обстрела госпиталя, в котором она работала. Батальон Бочкаревой казался ей безопасным местом, а винтовка — лучшим способом защиты» . Другие женщины утопично мечтали проявить героизм на полях сражений и прославиться, и даже сделать карьеру военного — идеи феминизма так же были подогреваемы революцией. Причин активизации женского движения 1917 г. было огромное количество, у каждой доброволицы была своя судьба и свои мотивы, для того чтобы решиться на такой отчаянный шаг.

Однако вернемся к Левашовскому военно-полевому лагерю, разбитому на окраине Петрограда. На протяжении полутора месяцев для женщин 1-го Петроградского ударного батальона начались военные будни с жестким графиком и дисциплиной, строевой подготовкой на плацу, изучением оружия и учебными стрельбами. Первые офицеры, присланные в батальон в качестве инструкторов, фактически не занимались боевой подготовкой «Ротный, являвшийся на строевые занятия неизменно в сопровождении какой-нибудь «мадемуазель», по-видимому «не тяжелого» поведения, занимался больше с ней, чем с нами. Полуротный прапорщик Курочкин, прозванный мокрой курицей, под стать ему. Он так же, как и первый, был уволен, чему мы несказанно радовались» — вспоминала М. Бочарникова. Дисциплина и порядок установились лишь с приходом новых ротных командиров, офицеров Невского полка поручика В.А. Сомова, поручика О.К. Верного и прапорщика Семеновского полка К. Большакова. Были заменены и помощники ротных командиров. Так, фельдфебеля второй роты, интеллигентную даму совершенно не подходящую на эту должность заменили донской казачкой 23 лет Марией Кочерешко. Успевшая поучаствовать в боях на фронте, имевшая два ранения, кавалер Георгиевского креста с чубом под К. Крючкова, казачка М. Кочерешко сразу навела в роте порядок и дисциплину.

Однако помимо военной и строевой подготовки и прочей солдатской рутины находилось в Левашовском лагере и время для различного рода забав. Так, однажды ротный командир вздумал устроить игру в чехарду, иначе называемую «козлы и бараны». На расстоянии десяти шагов одни становились согнувшись, а другие должны с разбегу через них перескакивать. «Я никогда в жизни не видела, чтобы так смеялся мужчина! Со стоном сгибаясь, он хватался за живот, точно роженица перед родами, и из его глаз текли слезы. Да и было отчего! Одна вместо того, чтобы перепрыгнуть, поддавала коленом, и обе летели на землю. Вторая с размаху садилась верхом, и тех постигала та же участь. Третья, не допрыгнув, застревала на них, и, в то время как одна вспахивала землю носом, вторая, распластавшись ласточкой, летела через голову. Мы сами так ослабли от смеха, что не могли бежать» — вспоминала современница .

Несмотря на патриотический порыв и искреннюю готовность женщин послужить России, Петроградский батальон, как и другие женские формирования, совершенно не был готов к военной службе, а тем более к боевым действиям, и в лучшем случае мог быть использован в качестве охранной команды. На учебных стрельбах, когда был дан залп всем батальоном, в мишени попало только 28 пуль, зато стрелки убили вышедшую из-за бугра лошадь и разбили окно в проходившем в отдалении поезде. К счастью обошлось без человеческих жертв. Ситуации порой доходили до нелепых курьезов, когда часовые доброволицы ночью стреляли по сверчкам, искренне полагая, что к ним кто-то крадется с сигаретой или с упоением отдавали честь «генералам в мундирах расшитых золотом», которые в реальности оказывались всего лишь петроградскими швейцарами. Офицеры, порой проверяя женские караулы, отбирали винтовки или затворы, которые наивно отдавали сами караульные. Многие женщины в последующем сознавались, что под фразой «стоя на посту никому нельзя отдавать личного оружия», они понимали весь мир, за исключением своих офицеров.

Несмотря на обилие подобных моментов из жизни батальона, его подготовка была завершена к октябрю. Главное управление Генерального штаба доносило Верховному главнокомандующему, что формирование 1-го Петроградского женского батальона закончено , и он может быть направлен в действующую армию 25 октября. Предполагалась его отправка на Румынский фронт. Однако дальнейшие события в Петрограде резко изменили планы командования. 24 октября женскому батальону было поручено погрузиться в вагоны и прибыть на Дворцовую площадь для проведения торжественного парада. Накануне отправки поручик Сомов тайком от других прорепетировал прохождение роты, ощетинив штыки. Унтер-офицер второй роты вспоминала: «...чистились, мылись и писали прощальные письма домой. За несколько дней до выступления командир батальона проверял наши знания. Батальон был выстроен в поле, и 1-я рота под его команду делала все перестроения, рассыпалась в цепь, совершала перебежки и пошла в атаку. Результатом подготовки он остался доволен. Наступило 24 октября. Погруженные в вагон, а конные разведчики в пешем строю, мы с песнями двинулись в Петроград. Из одного вагона неслось «Гей, ну-ты, хлопцы!..» с залихватским припевом «И-ха-ха, и-ха-ха!». Из второго - «По дороге пыль клубится...». Грустная история казака-сироты, возвращающегося с набега. Из третьего — разудалая «Ой, да течет речка по песку, да!». Перекликались, точно петухи на рассвете. На каждой остановке пассажиры и служащие высыпали на перрон послушать наше пение» . Чувствуя напряженную обстановку в Петрограде, Временное правительство во главе с А.Ф. Керенским использовало женский батальон вслепую, планируя в случае необходимости привлечь его для борьбы с большевиками. Именно поэтому сразу по прибытию в Петроград женщинам выдали обоймы патронов на тот случай, если во время парада начнутся беспорядки. Нужно отметить, что торжественный парад на Дворцовой площади все-таки состоялся, женщин-ударниц приветствовал сам Керенский. В это время и выяснилась настоящая цель пребывания батальона в столице. Трезво оценив ситуацию командир батальона штабс-капитан А.В. Лосков принял решение вывести женский батальон из столицы, понимая бессмысленность его участия в революционных событиях. Министр путей сообщения А.В. Ливеровский в своем дневнике записал разговор министра торговли и промышленности А.И, Коновалова с только что назначенным главнокомандующим войсками Петроградского военного округа Я.Г. Багратуни: Коновалов — «Почему же вчера (24 октября — М.В. ) были выведены из Петрограда женские батальоны?»; Багратуни — «По условиям расквартирования. Кроме того, мне было должено, что на фронт они охотно идут, но вмешиваться в политическую борьбу не желают» . Большая часть батальона была выведена из Петрограда в столице Временному правительству удалось оставить только 2-ю роту батальона в составе 137 человек под предлогом доставки бензина с завода Нобель. «1-я рота направилась прямо на вокзал, а нашу - правым плечом заводят обратно на площадь. Мы видим, как весь батальон, пройдя церемониальным маршем, также вслед за 1-й ротой уходит на вокзал. Площадь пустеет. Нам приказывают составить винтовки в «козлы». Откуда-то донесся слух, что на заводе, кажется, «Нобель», взбунтовались рабочие и нас отправляют туда для реквизиции бензина. Слышатся недовольные голоса: «Наше дело — фронт, а не мешаться в городские беспорядки». Раздается команда: «В ружье!» Мы разбираем винтовки, и нас ведут к воротам дворца» — вспоминала в своих мемуарах М. Бочарникова. Вечером 24 октября штаб Петроградского военного округа предписал командиру роты поручику В.А. Сомову выслать на охрану мостов: Николаевского — полвзвода, Дворцовского — полвзвода и Литейного — взвод. Ударницам ставилась задача способствовать разводке мостов, чтобы отрезать рабочие районы от центра и огнем предотвратить всякую попытку навести их снова. Однако эти действия юнкеров и 2-й роты женского батальона закончились провалом. Революционные матросы и красногвардейцы прочно удерживали мосты . К вечеру 25 октября женщины-ударницы вместе с юнкерами участвовали в перестрелке защищая баррикады у Зимнего дворца. «...получаем приказ выйти на баррикады, построенные юнкерами перед Зимним дворцом. У ворот высоко над землей горит фонарь. «Юнкера, разбейте фонарь!» Полетели камни, со звоном разлетелось стекло. Удачно брошенный камень потушил лампу. Полная темнота. С трудом различаешь соседа. Мы рассыпаемся вправо за баррикадой, смешавшись с юнкерами. Как потом мы узнали, Керенский тайком уехал за самокатчиками, оставив вместо себя министра Коновалова и доктора Кишкина, но самокатчики уже «покраснели» и принимали участие в наступлении на дворец. В девятом часу большевики предъявили ультиматум о сдаче, который был отвергнут. В 9 часов вдруг впереди загремело «ура!». Большевики пошли в атаку. В одну минуту все кругом загрохотало. Ружейная стрельба сливалась с пулеметными очередями. С «Авроры» забухало орудие. Мы с юнкерами, стоя за баррикадой, отвечали частым огнем. Я взглянула вправо и влево. Сплошная полоса вспыхивающих огоньков, точно порхали сотни светлячков. Иногда вырисовывался силуэт чьей-нибудь головы. Атака захлебнулась. Неприятель залег. Стрельба то затихала, то разгоралась с новой силой» . В это время в самом дворце творилась полная неразбериха и замешательство, одни команды продолжали сражаться, другие складывали оружие и заявляли о нейтралитете, отовсюду поступали противоречивые сведения. Никто не отваживался взять на себя общее руководство обороной. О вакханалии, творившейся в Зимнем дворце в последний день Временного правительства вспоминали практически все участники обороны . В двенадцатом часу ночи 25 октября женскому батальону было приказано отойти в Дворец. В мемуарах ударница М. Бочарникова писала: «Женскому батальону [было приказано] вернуться в здание!» — пронеслось по цепи. Заходим во двор, и громадные ворота закрываются цепью. Я была уверена, что вся рота была в здании. Но из писем г-на Зурова узнала, со слов участников боя, что вторая полурота защищала дверь. И когда уже на баррикаде юнкера сложили оружие, доброволицы еще держались. Как туда ворвались красные и что происходило, не знаю. Нас заводят во втором этаже в пустую комнату. «Я пойду узнаю о дальнейших распоряжениях», — говорит ротный, направляясь к двери. Командир долго не возвращается. Стрельба стихла. В дверях появляется поручик. Лицо мрачно. «Дворец пал. Приказано сдать оружие». Похоронным звоном отозвались его слова в душе...» . После того, как защитниками Зимнего дворца было сложено оружие, женщин отправили в Павловские казармы, а на следующий день на станцию Левашово . Женский батальон после возвращения в казармы офицеров был снова вооружен из запасов цейхгауза и окопался, приготовившись к обороне. И лишь отсутствие необходимого количества боеприпасов спасло батальон от полного уничтожения в перестрелке с революционными солдатами. 30 октября батальон был разоружен прибывшими в Левашово красноармейцами. Было изъято 891 винтовка, 4 пулемета, 24 шашки и 20 револьверов, а также различное снаряжение. Женщины разведчицы доставили ящики с патронами через пол часа после ухода красногвардейцев из расположения военного лагеря.

После разоружения 1-й Петроградский женский батальон продолжал существовать еще два месяца по инерции поддерживалась дисциплина, выставлялись караулы и выполнялись различные наряды. Теряя всякую надежду отправки на фронт, доброволицы стали разъезжаться по домам или пробираться на фронт. Известно, что часть женщин все-таки смогла добраться до фронта в различные части, в большинстве в женскую роту Туркестанской дивизии, некоторые стали ухаживать за ранеными в военных госпиталях. Большая часть личного состава батальона разъехалась по различным направлениям в ноябре-декабре 1917 г. Окончательно Петроградский батальон прекратил свое существование 10 января 1918 г., когда штабс-капитан А.В. Лосков предоставил рапорт о роспуске батальона и сдаче имущества в интендантство и штаб Красной гвардии.

История добровольческих ударных батальонов (не только женских) сложилась таким образом, что в последние месяцы существования Временного правительства именно они стали главным рычагом поддержания порядка и дисциплины, вызывая тем самым бурю негодования и ненависти со стороны остальной солдатской массы в свой адрес. В войсках основной массой нижних чинов добровольцы воспринимались негативно, а часто и враждебно, в то время как командный состав видел в них единственную надежду на перелом в настроениях армии и возможность доведения войны до победного конца. Враждебность солдат обуславливалась, в числе прочего, тем, что Корниловский ударный полк и многие ударные батальоны, особенно юнкерские, помимо или вместо непосредственно боевого применения использовались командованием в качестве заградительных отрядов и карательных команд. Солдатская ненависть к частям подобного типа естественно распространялась и на женские батальоны, многие солдаты требовали ареста и даже расстрела «стерв корниловок». Женские батальоны так и не смогли выполнить своей главной роли - пробуждения патриотизма и боевого духа на фронтах. У солдатской массы создание женских воинских команд вызывало лишь глухое чувство раздражения и ненависти. Несмотря на искренний порыв женщин послужить Отечеству и готовность умереть за него, военные женские команды так и остались всего лишь ярким суррогатом деградирующей армии 1917 года.

Гайлеш К.И. Защита зимнего дворца // Сопротивление большевизму. 1917-1918 гг. М., 2001. С. 9-15; Синегуб А.П. Защита Зимнего дворца (25 октября - 7 ноября 1917 года) // Сопротивление большевизму. 1917 - 1918 гг. С. 21-119; Прюссинг О.Г. Защита Зимнего дворца // Военная Быль. 1956. №20. Сентябрь; Малянтович П.Н. В Зимнем Дворце 25-26 октября 1917 года // Былое. 1918. №12. С. 111-141.

Васильев М.В. — член Российской Ассоциации историков Первой мировой войны.

Штаб женского "Батальона смерти". Бочкарева в центре, с красным революционным бантом, Георгиевским крестом 4 ст., двумя Георгиевскими медалями 3 и 4 ст. и медалью "За усердие" на Станиславской ленте. (в начальный период 1МВ эта медаль вручалась как боевая награда). Оригинал фотографии 1917 года.

Мария Бочкарева родилась в деревне Никольское Новгородской губернии летом 1889 года в крестьянской семье. Спустя несколько лет, спасаясь от нищеты, они переехали в Сибирь. Туда где государство обещало поддержку в виде земельных паев и финансов. В пятнадцать лет девушку выдали замуж за 23-х летнего Афанасия Бочкарева. Муж ее пил, и девица ушла к еврею, мяснику Якову Буку. Личная жизнь с ним тоже не задалась. Бука обвинила в разбойных нападениях, и сослали в Якутск.

Началась Первая мировая. Мария, устав от жизни то преступником, то с пьяницей, решила пойти на фронт. Но по законам того времени, женщины не могли служить в действующей армии. Бочкарева составила телеграмму с прошением к царю - и получила Высочайшее разрешение на прохождение боевой службы!

Бочкарева ушла на фронт, где поначалу вызывала смех у сослуживцев. Однако, её неустрашимость в бесчисленных сражениях, два ранения в бою принесли Бочкаревой уважение среди сослуживцев, Георгиевский крест, три медали и звание старшего унтер-офицера.

Создание женского "Батальона Смерти" Марии Бочкаревой

В Петрограде, куда ее забрали для агитационной работы «за войну до победы», Бочкарёва предложила создать ударные «батальоны смерти», состоящие исключительно из женщин. С этой задумкой ее отправили на заседание Временного правительства, где она получила поддержку. В верхах, в первую очередь, видели в этом пропагандистскую цель - поднять дух патриотизма, расшевелить мужчин, которые не хотели служить и воевать, примером Женских батальонов. Своё участие в создании такого формирования принимала и супруга главы правительства Керенского.

И уже 21 июня 1917-го возле Исаакиевского Собора на ветру развеялось знамя новой воинской части с надписью «Первая женская военная команда смерти Марии Бочкарёвой». Законом для неё стала железная дисциплина. Подчинённые даже жаловались начальству, что командирша бьёт морды, как заправский вахмистр.

Смотр батальона смерти, проводимый командующим Петроградским военным округом, ген. Половцевым. Более известная фотография, так как воспроизведена на фотооткрытках выпущенных достаточно большим тиражом.

Боевое крещение Батальона Смерти под командой Марии Бочкаревой

Спустя неделю, батальон прибыл в г. Молодечно, в действующую армию Западного фронта. 7 июля 1917 года был получен приказ занять позиции у городка Крево. Это стало первым боевым опытом Женского батальона смерти Марии Бочкаревой. Противник нанёс упреждающий удар и врезался в расположение русских войск. В течении трех дней полк отразил 14 германских атак, поднимался в контратаки и, в конце концов, выбил врага с занимаемых позиций.

По свидетельству Бочкаревой, в том бою она потеряла более половины личного состава батальона ранеными и убитыми. Сама, получив ранение в пятый раз, попала в столичный госпиталь. Здесь ей и присвоили чин подпоручика.

Тяжёлые потери в рядах женщин-добровольцев привели к тому, что главный верховный командующий, генерал Корнилов, запретил дальнейшее формирование женских батальонов для участия в боях. Существующие части должны были нести службу по обеспечению связью, в охране, в медицине. Вследствие такого указа, многие женщины, желавшие в боях сражаться за Родину, подали на увольнение из «частей смерти».

После роспуска батальона смерти, через некоторое время, Бочкареву задержали большевики и она почти попала под трибунал. Но благодаря своим сослуживцам, бежала и, в конце концов, прибыла в США с целью антисоветской агитации. Деятельность ее была довольно активной. Летом 1918 она была удостоена аудиенции в Белом доме у президента Вильсона, затем Европа и встреча с королем Георгом V, где она заручилось финансовой поддержкой. Затем, снова Россия, Архангельск, Омск, встреча с адмиралом Колчаком. Однако, всё это уже было запоздалыми шагами при полной катастрофе на Белом фронте.

7 января 1920 года бывший командир женского Батальона смерти Мария Бочкарева была арестована большевиками. И ее, как «злейшего и непримиримого врага рабоче-крестьянской республики» приговорили к расстрелу.

Однако, свидетельств о расстреле не имеется. Есть версия, что её освободили из застенков друзья, и она уехала в Харбин. Здесь она встретилась с бывшим однополчанином-вдовцом, который стал ее супругом. У самой Марии Бочкаревой не было своих детей и свою любовь она посвятила сыновьям мужа, которые погибли в боях Великой Отечественной войны.

Будущая героиня российско-американского блокбастера "Батальон", который с придыханием смотрят наши современные "патриоты", Мария Бочкарёва родилась в 1889 года в семье крестьян деревни Никольское Новгородской губернии Леонтия и Ольги Фролковых. Семья, спасаясь от нищеты и голода, перебралась в Сибирь, где пятнадцатилетнюю Марию выдали замуж за местного пьяницу. Бочкарева через какое-то время ушла от мужа к мяснику Якову Буку, который руководил местной бандой грабителей. В мае 1912 года Бук был арестован и отправлен отбывать наказание в Якутск. Бочкарёва пешком последовала за Яшей в Восточную Сибирь, где они вдвоём для отвода глаз опять открыли мясную лавку, хотя на самом деле Бук при участии своей любовницы организовал банду хунхузов и промышлял привычным разбоем на большой дороге. Вскоре на след банды вышла полиция, Бука и Бочкарёву арестовали и перевели на поселение в глухой таёжный посёлок Амга, где грабить уже было некого.

Суженый Бочкарёвой от такого горя и невозможности заниматься любимым делом, а именно разбойничать, как водится на Руси, запил и стал тренироваться в мордобитии любовницы. В это время разразилась Первая мировая война, и Бочкарёва решила закончить свой таёжно-разбойничий этап жизни и пойти на фронт, тем более, что Яшка всё более и более озверел от тоски. Только запись добровольцем в армию позволяла Марии покинуть место поселения, определённое полицией. Записать девушку в 24-й резервный батальон военные мужескаго полу отказались и посоветовали ей идти на фронт сестрой милосердия. Бочкарёва, не желая таскать раненных и стирать бинты, отправила телеграмму царю с просьбой дать ей возможность вдоволь пострелять немцев. Телеграмма дошла до адресата, и от царя неожиданно последовал положительный ответ. Так любовница сибирского разбойника попала на фронт.

Поначалу женщина в погонах вызывала насмешки и приставания сослуживцев, однако её храбрость в бою принесла ей всеобщее уважение, Георгиевский крест и три медали. В те годы за ней закрепилось прозвище «Яшка», в память о её незадачливом спутнике жизни. После двух ранений и бесчисленных боёв Бочкарёва была произведена в старшие унтер-офицеры.

М. В. Родзянко, приехавший в апреле с агитационной поездкой на Западный фронт, где служила Бочкарёва забрал её с собой в Петроград для агитации «войны до победного конца» в войсках Петроградского гарнизона и среди делегатов съезда солдатских депутатов Петросовета.

После ряда выступлений Бочкарёвой Керенский в приступе очередного пропагандистского авантюризма обратился к ней с предложением организовать «женский батальон смерти». К участию в этом псевдопатриотическом проекте были привлечены и жена Керенского, и петербургские институтки, общим числом до 2000 девушек. В необычной воинской части царил произвол, к которому Бочкарёва привыкла в действующей армии: подчинённые жаловались начальству, что Бочкарёва «бьет морды, как заправский вахмистр старого режима». Не многие выдержали такое обхождение: за короткий срок количество женщин-добровольцев сократилось до 300.

Но тем не менее, 21 июня 1917 года на площади у Исаакиевского Собора Петрограда состоялась торжественная церемония вручения новой воинской части белого знамени с надписью «Первая женская военная команда смерти Марии Бочкарёвой». Военный совет 29 июня утвердил положение «О формировании воинских частей из женщин-добровольцев». Появление отряда Бочкарёвой послужило импульсом к формированию женских отрядов в других городах страны (Киев, Минск, Полтава, Харьков, Симбирск, Вятка, Смоленск, Иркутск, Баку, Одесса, Мариуполь), но в связи с историческим развитием событий, создание этих женских ударных частей так и не было завершено.

В женских батальонах была установлена жесткая дисциплина: подъем в пять утра, занятия до десяти вечера и простая солдатская еда. Женщин стригли наголо. Черные погоны с красной полосой и эмблема в виде черепа и двух скрещенных костей символизировали «нежелание жить, если погибнет Россия».

М. Бочкарева запретила в своем батальоне любую партийную пропаганду и организацию каких-либо советов и комитетов. Из-за суровой дисциплины в еще формируемом батальоне произошел раскол. Часть женщин предприняли попытку образовать солдатский комитет и выступили с резкой критикой зверских методов управления Бочкарёвой. В батальоне произошел раскол. М. Бочкарева была вызвана поочередно к командующему округом генералу Половцеву и Керенскому. Оба разговора происходили бурно, но Бочкарева стояла на своем: у ней никаких комитетов не будет!

Она переформировала свой батальон. В нем осталось примерно 300 женщин, и он стал 1-м Петроградским ударным батальоном. А из остальных женщин, несогласных с методами командования Бочкарёвой, был образован 2-й Московский ударный батальон.

Боевое крещение 1-й батальон принял 9 июля 1917 года. Женщины попали под сильный артиллерийский и пулеметный обстрел. Хотя в донесениях говорилось, что «отряд Бочкаревой вел себя в бою геройски», стало ясно, что эффективной боевой силой женские военные подразделения стать не могут. После боя в строю осталось 200 женщин-солдат. Потери составляли 30 человек убитыми и 70 ранеными. М. Бочкарева была произведена в чин подпоручика, а впоследствии - в поручики. Такие тяжёлые потери доброволиц имели и иные последствия для женских батальонов - 14 августа новый Главковерх Л. Г. Корнилов своим Приказом запретил создание новых женских «батальонов смерти» для боевого применения, а уже созданные части предписывалось использовать только на вспомогательных участках (охранные функции, связь, санитарные организации). Это привело к тому, что многие доброволицы, желавшие сражаться за Россию с оружием в руках, написали заявления с просьбой уволить их из «частей смерти».

Второму Московскому батальону, ушедшему из-под командования Бочкарёвой, выпал жребий оказаться в числе последних защитников Временного правительства в дни Октябрьского переворота. Только эту единственную воинскую частью Керенскому удалось проинспектировать за день до переворота. В результате для охраны Зимнего дворца была отобрана лишь вторая рота, но не весь батальон. Защита Зимнего дворца, как мы знаем, закончилась плачевно. Непосредственно после взятия Зимнего дворца в антибольшевистской прессе распространились самые сенсационные истории об ужасной судьбе женского батальона, защищавшего дворец. Говорилось, что некоторые женщины-солдаты были выкинуты на мостовую из окон, почти все остальные были изнасилованы, а многие сами покончили с собою, не будучи в состоянии пережить все эти ужасы.

Городская дума назначила для расследования дела особую комиссию. 16(3) ноября эта комиссия вернулась из Левашова, где квартировал женский батальон. Депутат Тыркова сообщила: «Все эти 140 девушек не только живы, не только не ранены, но и не подвергались тем ужасным оскорблениям, о которых мы слышали и читали». После взятия Зимнего женщины были сначала отправлены в Павловские казармы, где с некоторыми из них солдаты действительно обращались дурно, но что теперь большая часть их находится в Левашове, а остальные рассеяны по частным домам в Петрограде. Другой член комиссии засвидетельствовал, что из окон Зимнего дворца не было выброшено ни одной женщины, что изнасилованы были трое, но уже в Павловских казармах, и что самоубийством путём выпрыгивания из окна покончила одна доброволица, причем она оставила записку, в которой пишет, что «разочаровалась в своих идеалах».

Клеветники были разоблачены и самими доброволицами. «Ввиду того, что в целом ряде мест злонамеренными лицами распространяются ложные ни на чём не обоснованные слухи о том, что якобы при разоружении женского батальона матросами и красногвардейцами были произведены насилия и бесчинства, мы нижеподписавшиеся, - говорилось в письме солдат бывшего женского батальона, - считаем своим гражданским долгом заявить, что ничего подобного не было, что это все ложь и клевета» (4 ноября 1917 года)

В январе 1918 года женские батальоны формально были распущены, но многие их участницы продолжили службу в частях белогвардейских армий.

Сама Мария Бочкарева приняла активное участие в Белом движении. По поручению генерала Корнилова ездила в гости к лучшим "друзьям" России - к американцам - просить помощи для борьбы с большевиками. Примерно тоже самое мы наблюдаем сегодня, когда различные Парубии и Семенченки ездят в ту же Америку просить денег для войны с Донбассом и Россией. Тогда, в 1919 году, помощь Бочкарёвой, как и сегодняшним эмиссарам киевской хунты, была американскими сенаторами обещана. По возвращении в Россию 10 ноября 1919 года Бочкарёва встретилась с адмиралом Колчаком. По его поручению сформировала женский санитарный отряд в 200 человек. Но в том же ноябре 1919 года после взятия Омска Красной Армией была арестована и расстреляна.

Так закончился "славный" путь нового кумира нашей патриотически настроенной публики.

Я конечно специально этой тематикой никогда не задавался, но тем не менее, не могу с Вами согласится. Как видно, по текстовым выкладкам в сети, народ в основном пользуется материалами старых,... еще советских статей! ... например вот этой, - Астрахан Х.М. О женском батальоне, защищавшем Зимний дворец. История СССР. 1965, сентябрь-октябрь. №5. http://pyhalov.livejournal.com/89660.html Подобные тексты, переписанные,... "дополненные" и переосмысленные, "всяк на свой лад" уже современными, сетевыми "историками" нынче кочуют с ресурса на ресурс без реального критического взгляда на так сказать... формат текста, время выхода материала (1965г.!!!) и главное подлинную историчность используемых "первоисточников". Чего стоит только одна выдержка из текста... - "По свидетельству Луизы Брайант на ее вопрос: «Простили ли вы большевикам то, что они разоружили вас?» - одна из бывших солдат женского батальона горячо возразила: «Это они должны простить нас. Мы, трудящиеся девушки, а предатели пытались толкнуть нас на борьбу против нашего народа и мы чуть было не дошли до этого»... - и делее..- " Военно-революционный комитет помог обманутым буржуазией женщинам включиться в созидательную жизнь Советской республики." Очевидность литературно-классической, "перековки" врага Советской власти... на лицо! Вот она! Полная победа социалистической "морали", над пережитками прошлого, в действии! (далее, как положено... Слава КПСС! и бурные овации вдохновленного зала!) А вот слова той же Брайант - "«Многие пошли в батальон, потому что они искренне верили, в то, что под угрозой честь и само существование России, и что ее спасение - в огромном человеческом самопожертвовании." В советских исследованиях приводить было,.. мягко говоря, не принято...

Теперь, относительно роспуска батальона и двухсот человек защитников. В приведенной , по ссылке книге, об этом есть кое что. Сама подготовка батальона в целом, была завершена к октябрю 1917 г. Главное управление Ген. штаба доносило Верховному главнокомандующему, что формирование 1-го Петроградского женского батальона закончено и он может быть направлен в действующую армию 25 октября. Предполагалась его отправка на Румынский фронт. Однако дальнейшие события в Петрограде резко изменили планы командования. 24 октября женскому батальону было поручено погрузиться в вагоны и прибыть на Дворцовую площадь для проведения торжественного парада. Чувствуя напряженную обстановку в Питере, А.Ф. Керенский хотел использовать женский батальон вслепую, планируя в случае необходимости привлечь его для борьбы с большевиками. Именно поэтому сразу по прибытию в Петроград женщинам выдали обоймы патронов на тот случай, если во время парада начнутся беспорядки. Нужно отметить, что торжественный парад на Дворцовой площади все-таки состоялся, женщин-ударниц приветствовал сам Керенский. В это время и выяснилась настоящая цель пребывания батальона в столице. Трезво оценив ситуацию командир батальона штабс-капитан А.В. Лосков самовольно принял решение вывести женский батальон из столицы, понимая бессмысленность и гибельность его участия в Питерской смуте. Большая часть батальона была выведена из Петрограда в городе Керенскому удалось оставить только 2-ю роту батальона в составе 137 человек под предлогом доставки бензина с завода Нобель. М.В. Бочарникова вспоминала: " После парада 1-я рота направилась прямо на вокзал, а нашу – правым плечом заводят обратно на площадь. Мы видим, как весь батальон, пройдя церемониальным маршем, также вслед за 1-й ротой уходит на вокзал. Площадь пустеет"... Васильев в своем исследовании истории батальона пишет - "После того, как защитниками Зимнего дворца было сложено оружие, женщин отправили в Павловские казармы, а на следующий день на станцию Левашово. Женский батальон после возвращения в казармы офицеров был снова вооружен из запасов цейхгауза и окопался, приготовившись к обороне. И лишь отсутствие необходимого количества боеприпасов спасло батальон от полного уничтожения в перестрелке с революционными солдатами. 30 октября батальон был разоружен прибывшими в Левашово красноармейцами. Было изъято 891 винтовка, 4 пулемета, 24 шашки и 20 револьверов, а также различное снаряжение. Женщины разведчицы доставили ящики с патронами через пол часа после ухода красногвардейцев из расположения военного лагеря.
После разоружения 1-й Петроградский женский батальон продолжал существовать еще два месяца по инерции поддерживалась дисциплина, выставлялись караулы и выполнялись различные наряды. Теряя всякую надежду отправки на фронт, доброволицы стали разъезжаться по домам или пробираться на фронт. Известно, что часть женщин все-таки смогла добраться до фронта в различные части, в большинстве в женскую роту Туркестанской дивизии, некоторые стали ухаживать за ранеными в военных госпиталях. Большая часть личного состава батальона разъехалась по различным направлениям в ноябре-декабре 1917 г. Окончательно Петроградский батальон прекратил свое существование 10 января 1918 г., когда штабс-капитан А.В. Лосков предоставил рапорт о роспуске батальона и сдаче имущества в интендантство и штаб Красной гвардии."