Если послевоенная Европа переживала и подъём, и великую депрессию (после 1-ой мировой, 1929-1939 года), то, как жили люди после Великой Отечественной войны?

Как жили люди после Великой Отечественной войны?

Глоток свободы и спокойствия между двумя Великими войнами, поразившими человека. Оплот гуманности был сломан, мир переиначен навсегда. После Первой Мировой войны (1914-1918 гг.) вынесли не только страшный опыт, но и нововведения: считается, что именно в этот период появляются первые наручные часы и выражение «сверим время» обретает новейшее значение. Ряд социальных и интеллектуальных революций, идеи пацифизма и человеколюбия, технологический бум, культурная революция и возникновение экзистенциальной философии, желание жить и радоваться роскошному моменту (эпоха процветания, США периода «Великого Гэтсби») не остановили кровопролития – мир пребывал в тягостном ожидании «второго пришествия», Второй Мировой войны.

После окончания Второй Мировой Войны (1939-1945 гг.) или Великой Отечественной для стран СНГ (1941-1945 гг.) участники и пострадавшие страны постепенно отходили от ужаса, подсчитывали убытки и потери. Война изменила жизнь каждого: был дефицит жилья, продовольствия, электроэнергии и топлива. Хлеб выдавался по карточкам, работа городского транспорта была полностью колапсирована. Поствоенный стресс ухудшал мировоззрение людей, после Великой Отечественной войны. Нужно было занять руки и голову – возрастала производственная нагрузка на простых работяг, в то время, как часы отдыха минимизировались. Правильной ли была эта политика или допущены ложные практики судить тяжело, так как нужно было делать, отстраиваться, а не размышлять. В то же время ужесточаются меры контроля и наказания за нарушения дисциплины.

Как жили люди после Великой Отечественной войны:

• Удовлетворялись самые базовые потребности: еда, одежда, жилье;
• Ликвидация преступности среди подростков;
• Устранение последствий войны: медицинская и психотерапевтическая помощь, борьба с дистрофией, цингой, туберкулезом;

Пока страны делили деньги и территории, устраивались поудобнее на международных стульях переговоров, простым людям нужно было заново привыкать к миру без войны, бороться со страхом и ненавистью, учиться засыпать по ночам. Представить, а что еще хуже, пережить то, что переживали люди после Великой Отечественной войны нынешним жителям мирных стран до конца нереально. Военное положение меняет многое в голове, не говоря уже о том, что панических страх нового кровопролития навсегда засел между седых висков. 8 ноября 1945 года военная разведка США сделала вывод, что СССР не готовить запас ядерных бомб. Правительства продолжают косо смотреть друг на друга. Суждение о том, что СССР может нанести ответный ядерный удар по США только к 1966 году говорит о многом – неужели главы стран продолжают думать о войне?

В начале 50-х годов началось развитие сельского хозяйства . Через пару лет люди обзавелись скотиной. В 60-х годах удалось получить технику от колхоза. Постепенное развитие продолжалось, хоть с едой было тяжело. Из дневника простой крестьянки Почекутовой Анны : «Зимой ели картошку с черемшой, пекли драники. Ближе к весне голодали, когда картошка заканчивалась. Ржаную муку заваривали кипятком, добавляли воду и молоку, если больше есть было нечего, и получалась болтушка. Весной собирали крапиву, щавель, петрушку. Летом – грибы, ягоды, орехи». Зерно с полей, в основном отдавалось в колхоз, а не на руки, поэтому за утаивание могли и годы дать. Сталин пришел к выводу, что размеры пайков для крестьян велики, да и местные праздники отрывают их от работы. А вот в период Хрущева стало жить лучше. Хоть корову можно было держать (хрущевская оттепель).

Воспоминания: Почекутова М., Почекутова А., Мизонова Е.

(Пока оценок нету)

Первый год без войны. Для советских людей он был разный. Это время борьбы с разрухой, голодом и преступностью, но это и период трудовых свершений, экономических побед и новых надежд.

Испытания

В сентябре 1945 года на советскую землю пришел долгожданный мир. Но достался он дорогой ценой. Жертвами войны стали более 27 миллионов. человек, 1710 городов и 70 тысяч сел и деревень были стерты с лица земли, разрушены 32 тысячи предприятий, 65 тысяч километров железных дорог, 98 тысяч колхозов и 2890 машинно-тракторных станций. Непосредственный ущерб советской экономике составил 679 миллиардов рублей. Народное хозяйство и тяжелая промышленность были отброшены минимум на десять лет назад.

К огромным экономическим и человеческим потерям добавился голод. Ему способствовали засуха 1946 года, развал сельского хозяйства, недостаток рабочих рук и техники, приведшие к значительной потере урожая, а также снижение поголовий скота на 40%. Населению приходилось выживать: варить борщ из крапивы или печь лепешки из листьев и цветков липы.

Распространенным диагнозом первого послевоенного года стала дистрофия. Например, к началу 1947 года в одной только Воронежской области больных с подобным диагнозом насчитывалось 250 тысяч человек, всего по РСФСР - около 600 тысяч. По оценке голландского экономиста Майкла Эллмана, всего от голода в 1946-1947 годах в СССР погибли от 1 до 1,5 миллиона человек.

Историк Вениамин Зима считает, что государство располагало достаточными запасами зерна, чтобы предотвратить голод. Так, объем экспортируемого зерна в 1946-48 годах составлял 5,7 миллиона тонн, что на 2,1 миллиона тонн больше экспорта предвоенных лет.

Для помощи голодающим из Китая советское правительство закупило около 200 тысяч тонн зерна и бобов сои. Украине и Белоруссии как жертвам войны помощь поступала по каналам ООН.

Сталинское чудо

Война только что отгремела, но очередную пятилетку никто не отменял. В марте 1946 года принимается четвертый пятилетний план на 1946-1952 годы. Его цели - амбициозные: не только достичь довоенного уровня промышленного и сельскохозяйственного производства, но и превзойти его.

На советских предприятиях царила железная дисциплина, обеспечивавшая ударные темпы производства. Полувоенные методы были необходимы, чтобы организовывать работу разномастных групп трудящихся: 2,5 миллиона заключенных, 2 миллиона военнопленных и порядка 10 миллионов демобилизованных.

Особое внимание было уделено восстановлению разрушенного войной Сталинграда. Молотов тогда заявил, что ни один немец не покинет СССР, пока город не будет восстановлен полностью. И, нужно сказать, что кропотливая работа немцев в строительстве и коммунальном хозяйстве внесла свою лепту в облик восставшего из руин Сталинграда.

В 1946 году правительство приняло план, предусматривающий кредитование регионов наиболее пострадавших от фашистской оккупации. Это позволило стремительными темпами восстанавливать их инфраструктуру. Упор был сделан на индустриальное развитие. Уже в 1946 году механизация промышленности составляла 15% от довоенного уровня, еще пару лет и довоенный уровень будет превышен вдвое.

Всё для людей

Послевоенная разруха не помешала правительству оказывать гражданам всестороннюю поддержку. 25 августа 1946 года постановлением Совета министров СССР в качестве помощи в решении жилищной проблемы населению выдавалась ипотечная ссуда под 1% годовых.

«Для предоставления рабочим, инженерно-техническим работникам и служащим возможности приобретения в собственность жилого дома обязать Центральный Коммунальный Банк выдавать ссуду в размере 8-10 тыс. руб. покупающим двухкомнатный жилой дом со сроком погашения в 10 лет и 10-12 тыс. руб. покупающим трехкомнатный жилой дом со сроком погашения в 12 лет», – говорилось в постановлении.

Доктор технических наук Анатолий Торгашев был свидетелем тех сложных послевоенных лет. Он отмечает, что, несмотря на разного рода проблемы экономического характера, уже в 1946 году на предприятиях и стройках Урала, Сибири и Дальнего Востока удалось поднять зарплату рабочим на 20%. На столько же были повышены должностные оклады граждан со средним и высшим специальным образованием.

Серьезные прибавки получали лица, имевшие различные ученые степени и звания. К примеру, зарплаты профессора и доктора наук повысились с 1600 до 5000 рублей, доцента и кандидата наук - с 1200 до 3200 рублей, ректора вуза - с 2500 до 8000 рублей. Интересно, что Сталин как председатель Совета министров СССР имел оклад 10 000 рублей.

А вот для сравнения цены на основные товары продовольственной корзины на 1947 год. Хлеб чёрный (буханка) – 3 руб., молоко (1 л) – 3 руб., яйца (десяток) – 12 руб., масло растительное (1 л) – 30 руб. Пару обуви можно было купить в среднем за 260 руб.

Репатрианты

После окончания войны свыше 5 миллионов советских граждан оказалось за пределами своей страны: свыше 3 миллионов - в зоне действия союзников и менее 2 миллионов – в зоне влияния СССР. Большинство из них были остарбайтерами, остальные (около 1,7 миллиона) – военнопленными, коллаборационистами и беженцами. На Ялтинской конференции 1945 года лидеры стран-победителей приняли решение о репатриации советских граждан, которая должна была носить обязательный характер.

Уже к 1 августа 1946 года к месту жительства было направлено 3 322 053 репатрианта. В докладе командования войск НКВД отмечалось: «Политнастроение репатриируемых советских граждан в подавляющем большинстве здоровое, характеризуется огромным желанием скорее приехать домой – в СССР. Проявлялся повсеместно значительный интерес и желание узнать, что нового в жизни в СССР, скорее принять участие в работе по ликвидации разрушений, вызванных войной, и укреплению экономики советского государства».

Далеко не все принимали возвращенцев благосклонно. В постановлении ЦК ВКП(б) «Об организации политико-просветительной работы с репатриированными советскими гражданами» сообщалось: «Отдельные партийные и советские работники стали на путь огульного недоверия к репатриируемым советским гражданам». В правительстве напоминали, что «возвратившиеся советские граждане вновь обрели все права и должны быть привлечены к активному участию в трудовой и общественно-политической жизни».

Значительная часть вернувшихся на родину была брошена на участки, сопряженные с тяжелым физическим трудом: в угольной промышленности восточных и западных районов (116 тысяч), в чёрной металлургии (47 тысяч) и лесной промышленности (12 тысяч). Многие из репатриантов вынуждены были заключать трудовые соглашения на постоянную работу.

Бандитизм

Одной из самых болезненных проблем первых послевоенных лет для советского государства был высокий криминогенный уровень. Борьба с разбоем и бандитизмом стала головной болью для Сергея Круглова – министра внутренних дел. Пик преступлений пришелся на 1946 год, в течение которого было выявлено более 36 тысяч вооруженных ограблений и свыше 12 тысяч случаев социального бандитизма.

Послевоенное советское общество было во власти патологического страха перед разгулявшейся преступностью. Историк Елена Зубкова объясняла: «Страх людей перед уголовным миром опирался не столько на надежную информацию, сколько происходил от ее недостатка и зависимости от слухов».

Крушение социального порядка, особенно на отошедших к СССР территориях Восточной Европы, было одним из главных факторов, провоцирующих всплеск преступности. Около 60% всех преступлений по стране совершалось на Украине и в Прибалтике, причем наибольшая их концентрация была отмечена на территориях Западной Украины и Литвы.

О серьезности проблемы с послевоенной преступностью свидетельствует доклад под грифом «совершенно секретно» полученный Лаврентием Берия в конце ноября 1946 года. Там, в частности, содержалось 1232 упоминания об уголовном бандитизме, взятых из частной переписки граждан в период с 16 октября по 15 ноября 1946 года.

Вот выдержка из письма саратовского рабочего: «С началом осени Саратов буквально терроризируют воры и убийцы. Раздевают на улицах, срывают часы с рук, и это происходит каждый день. Жизнь в городе просто прекращается с наступлением темноты. Жители приучились ходить только по середине улицы, а не по тротуарам, и подозрительно смотрят на каждого, кто к ним приближается».

Тем не менее борьба с преступностью принесла свои плоды. По сводкам МВД, за период с 1 января 1945 года по 1 декабря 1946 года было ликвидировано 3757 антисоветских формирований и организованных бандгрупп, а также 3861 связанных с ними банд.Уничтожено почти 210 тысяч бандитов, членов антисоветских националистических организаций, их подручных и других антисоветских элементов. С 1947 года уровень преступности в СССР пошел на убыль.

Великая Отечественная война завершилась победой, которой советские люди добивались четыре года. Мужчины сражались на фронтах, женщины работали в колхозах, на военных заводах - словом, обеспечивали тыл. Однако эйфорию, вызванную долгожданной победой, сменило ощущение безвыходности. Непрерывный тяжелый труд, голод, сталинские репрессии, возобновившиеся с новой силой, - эти явления омрачили послевоенные годы.

В истории СССР встречается термин "холодная война". Используется по отношению к периоду военного, идеологического и экономического противостояния Советского Союза и Соединенных Штатов. Он начинается в 1946-м, то есть в послевоенные годы. СССР вышел из Второй мировой войны победителем, но, в отличие от США, ему предстоял долгий путь восстановления.

Строительство

Согласно плану четвертой пятилетки, реализация которого началась в СССР в послевоенные годы, нужно было в первую очередь восстановить города, разрушенные фашистскими войсками. Пострадало за четыре года более 1,5 тысячи населенных пунктов. Молодые люди стремительно получали различные строительные специальности. Однако рабочей силы не хватало - война унесла жизни более 25 миллионов советских граждан.

Для восстановления нормального режима труда отменили сверхурочные работы. Были введены ежегодные оплачиваемые отпуска. Рабочий день продолжался теперь восемь часов. Мирное строительство в СССР в послевоенные годы возглавил Совет Министров.

Промышленность

Заводы, фабрики, разрушенные во время ВОВ, активно восстанавливались в послевоенные годы. В СССР к концу сороковых заработали старые предприятия. Были построены и новые. Послевоенный период в СССР - 1945-1953 годы, то есть начинается он после окончания ВОВ. Завершается смертью Сталина.

Восстановление промышленности после войны происходило стремительно отчасти благодаря высокой трудоспособности советских людей. Граждане СССР пребывали в убеждении, что им живется прекрасно, намного лучше, чем американцам, существующим в условиях загнивающего капитализма. Этому способствовал железный занавес, изолировавший страну в культурном и идеологическом плане от всего мира на сорок лет.

Советские люди много работали, но жизнь их не становилась легче. В СССР в 1945-1953 годах происходило стремительное развитие трех отраслей промышленности: ракетной, радиолокационной, атомной. Большая часть ресурсов уходила на строительство предприятий, которые относились к этим сферам.

Сельское хозяйство

Первые послевоенные годы для жителей были страшными. В 1946-м страну охватил голод, вызванный разрушениями и засухой. Особенно тяжелое положение наблюдалось на Украине, в Молдавии, в правобережных районах нижнего Поволжья и на Северном Кавказе. По всей стране создавались новые колхозные хозяйства.

Дабы укрепить дух советских граждан, режиссеры по заказу чиновников снимали огромное количество фильмов, повествующих о счастливой жизни колхозников. Эти киноленты пользовались широкой популярностью, их с восхищением смотрели даже те, кто знал, что в действительности представляет собой коллективное хозяйство.

В деревнях люди трудились от рассвета до рассвета, жили при этом в нищете. Именно поэтому позже, в пятидесятые годы, молодые люди покидали села, уезжали в города, где жизнь была хотя бы немного легче.

Уровень жизни

В послевоенные годы люди страдали от голода. В 1947-м была но большая часть товаров оставалась дефицитной. Голод возобновился. Были подняты цены на пайковые товары. Все же в течение пяти лет, начиная с 1948-го, продукты постепенно дешевели. Это несколько улучшило уровень жизни советских граждан. В 1952 год цена на хлеб стала на 39 % ниже, чем в 1947-м, на молоко - на 70 %.

Доступность товаров первой необходимости ненамного облегчила жизнь простых людей, но, пребывая под железным занавесом, большая их часть с легкостью поверила в иллюзорную идею о лучшей стране в мире.

Вплоть до 1955 года советские граждане были убеждены: в победе в Великой Отечественной войне они обязаны Сталину. Но такая ситуация наблюдалась не на всей В тех регионах, которые были присоединены к Советскому Союзу после войны, проживало куда меньше сознательных граждан, например, в Прибалтике и на Западной Украине, где появлялись в 40-е годы антисоветские организации.

Дружественные государства

После окончания войны в таких странах, как Польша, Венгрия, Румыния, Чехословакия, Болгария, ГДР, к власти пришли коммунисты. С этими государствами у СССР сложились дипломатические отношения. Вместе с тем обострился конфликт с Западом.

Согласно договору 1945 года СССР было передано Закарпатье. Изменилась советско-польская граница. На территории после окончания войны проживало немало бывших граждан других государств, например, Польши. С этой страной Советский Союз заключил договор об обмене населения. Поляки, проживающие в СССР, теперь имели возможность вернуться на родину. Русские, украинцы, белорусы могли покинуть Польшу. Примечательно, что в конце сороковых в СССР вернулась всего около 500 тысяч человек. В Польшу - в два раза больше.

Криминальная ситуация

В послевоенные годы в СССР с бандитизмом правоохранительные органы развернули серьезную борьбу. На 1946-й пришелся пик преступности. За этот год было зафиксировано около 30 тысяч вооруженных ограблений.

Для борьбы с разгулявшейся преступностью в ряды милиции принимали новых сотрудников, как правило, бывших фронтовиков. Не так просто оказалось вернуть покой советским гражданам, особенно на Украине и Прибалтике, где криминальная ситуация была наиболее удручающей. В сталинские годы яростная борьба велась не только с «врагами народа», но и с обычными грабителями. С января 1945-го по декабрь 1946-го ликвидировано было более трех с половиной тысяч бандитских организаций.

Репрессии

Еще в начале двадцатых годов страну покинули многие представители интеллигенции. Они знали о том, как сложилась судьба тех, кто не успел бежать из советской России. Тем не менее в конце сороковых годов предложение вернуться на родину некоторые приняли. Русские дворяне возвращались домой. Но уже в другую страну. Многих отправили сразу же по возвращении в сталинские лагеря.

В послевоенные годы достигла своего апогея. В лагеря помещали вредителей, инакомыслящих и прочих "врагов народа". Печальна была судьба солдат и офицеров, оказавшихся в годы войны в окружении. В лучшем случае они проводили несколько лет в лагерях, вплоть до который развенчал культ Сталина. Но многие были расстреляны. К тому же условия в лагерях были таковыми, что вынести их могли только молодые и здоровые.

В послевоенные годы одним из самых уважаемых людей в стране стал маршал Георгий Жуков. Его популярность раздражала Сталина. Однако засадить за решетку народного героя он не решился. Жукова знали не только в СССР, но и за его пределами. Вождь умел и иными способами создавать некомфортные условия. В 1946 году было сфабриковано «дело авиаторов». Жукова сняли с должности Главкома сухопутных войск и направили в Одессу. Нескольких генералов, приближенных маршала, арестовали.

Культура

В 1946 году началась борьба с западным влиянием. Выражалась она в популяризации отечественной культуры и запрете на все иностранное. Гонениям подверглись советские писатели, художники, режиссеры.

В сороковые годы, как уже было сказано, снималось огромное количество военных фильмов. Эти картины проходили жесткую цензуру. Герои создавались по шаблону, сюжет строился по четкой схеме. Под строгим контролем находилась и музыка. Звучали исключительно композиции, восхваляющие Сталина и счастливую советскую жизнь. Это не лучшим образом влияло на развитие отечественной культуры.

Наука

Развитие генетики началось в тридцатые годы. В послевоенное время эта наука оказалась в изгнании. Трофим Лысенко, советский биолог и агроном, стал главным участником атаки на генетиков. В августе 1948 года академики, внесшие существенный вклад в развитие отечественной науки, потеряли возможность заниматься исследовательской деятельностью.

Советский Союз приобрел статус ведущей мировой державы.

Мир разделился на два блока, один из которых возглавил СССР. В общественной жизни царил эмоциональный подъем, связанный с победой в войне. В то же время продолжала укрепляться тоталитарная система.

Главной задачей послевоенного периода стало восстановление разрушенной экономики. В марте 1946 г. Верховный Совет СССР принял план реконструкции и восстановления народного хозяйства.

Началась демилитаризация экономики и модернизация военно-промышленного комплекса. Приоритетной областью была объявлена тяжелая промышленность, главным образом машиностроение, металлургия, топливно-энергетический комплекс.

К 1948 г. производство достигло довоенного уровня благодаря героическому труду советского народа, бесплатному труду заключенных ГУЛАГа, перераспределению средств в пользу тяжелой промышленности, перекачке средств из аграрного сектора и легкой промышленности, привлечению средств от репарации Германии, жесткому планированию экономики.

В 1945 г. валовая продукция сельского хозяйства СССР составляла 60% от довоенного уровня. Правительство пыталось карательными мерами вывести отрасль из кризиса.

В 1947 г. был установлен обязательный минимум трудодней, ужесточен закон «За посягательство на колхозную и государственную собственность», повышен налог на содержание скота, что привело к его массовому забою.

Были сокращены площади индивидуальных наделов колхозников. Уменьшилась натуральная оплата труда. Колхозникам отказывали в выдаче паспортов, что ограничивало их свободу. Одновременно с этим проводилось укрупнение хозяйств и ужесточение контроля над ними.

Эти реформы не имели успеха, и лишь к 50-м гг. удалось выйти на довоенный уровень производства сельскохозяйственной продукции.

Послевоенная обстановка потребовала от правительства проведения в жизнь демократических принципов устройства государства.

В 1945 г. был упразднен Государственный комитет обороны. Прошли перевыборы Советов всех уровней, участились их созывы и сессии. Было увеличено количество постоянных комиссий, возобновлена работа общественных и политических организаций.

В 1946 г. Совет народных комиссаров был преобразован в Совет министров, а наркоматы - в министерства. В соответствии с Конституцией были проведены прямые и тайные выборы народных судей. Состоялся 19-й Съезд партии. С 1946 г. началась разработка проекта новой Конституции СССР. В 1947 г. на рассмотрение Политбюро ЦК ВКП(б) был вынесен вопрос о проекте новой программы ВКП(б).

Историческая наука основывалась исключительно на «Курсе истории ВКП(б)». Жестокому разгрому и репрессиям подверглись исследования и научные руководители таких областей науки, как кибернетика, генетика, психоанализ, волновая механика.

Объектами гонения и критики со стороны партии стали композиторы: Прокофьев, Хачатурян, Мурадели и др. В 1948 г. за создание «одиозных» произведений они были исключены из Союза композиторов.

В 1948 г. начались преследования «космополитов». Были введены запреты на контакты и браки с иностранцами. По стране прокатилась волна антисемитизма.

Произошли изменения в науке и культуре. С 1952 г. было введено обязательное семилетнее образование, стали открываться вечерние школы. Была образована Академия художеств и Академия наук с ее филиалами в республиках. Во многих вузах появилась аспирантура. Началось регулярное вещание телевидения.

На фоне положительных сдвигов в области науки и культуры началось активное вмешательство политики в их развитие. Правительство и партия стали контролировать научные исследования историков, философов, филологов.

История России. XX век Боханов Александр Николаевич

§ 4. Жизнь после войны: ожидания и реальность

«Весной сорок пятого люди - не без основания - считали себя гигантами», - делился своими ощущениями Э. Казакевич. С этим настроением фронтовики вошли в мирную жизнь, оставив - как им тогда казалось - за порогом войны самое страшное и тяжелое. Однако действительность оказалась сложнее, совсем не такой, какой она виделась из окопа. «В армии мы часто говорили о том, что будет после войны, - вспоминал журналист Б. Галин, - как мы будем жить на другой день после победы, - и чем ближе было окончание войны, тем больше мы об этом думали, и многое нам рисовалось в радужном свете. Мы не всегда представляли себе размер разрушений, масштабы работ, которые придется провести, чтобы залечить нанесенные немцами раны». «Жизнь после войны казалась праздником, для начала которого нужно только одно - последний выстрел», - как бы продолжал эту мысль К. Симонов. Иных представлений трудно было ждать от людей, четыре года находившихся под психологическим прессом чрезвычайной военной обстановки, сплошь и рядом состоявшей из нестандартных ситуаций. Вполне понятно, что «нормальная жизнь, где можно «просто жить», не подвергаясь ежеминутной опасности, в военное время виделась как подарок судьбы. Война в сознании людей - фронтовиков и тех, кто находился в тылу, привнесла переоценку и довоенного периода, до известной степени идеализировав его. Испытав на себе лишения военных лет, люди - часто подсознательно - скорректировали и память о прошедшем мирном времени, сохранив хорошее и забыв о плохом. Желание вернуть утраченное подсказывало самый простой ответ на вопрос «как жить после войны?» - «как до войны».

«Жизнь-праздник», «жизнь-сказка» - с помощью этого образа в массовом сознании моделировалась и особая концепция послевоенной жизни - без противоречий, без напряжения, стимулом развития которой был фактически только один фактор - надежда. И такая жизнь существовала, но только в кино и книгах. Интересный факт: за время войны и в первые послевоенные годы в библиотеках отмечался рост спроса на литературу приключенческого жанра и даже сказки. С одной стороны, подобный интерес объясняется изменением возрастного состава работающих и пользующихся библиотеками; за время войны на производство пришли подростки (на отдельных предприятиях они составляли от 50 до 70 % занятых). После войны читательскую аудиторию библиотеки приключений пополнили молодые фронтовики, процесс интеллектуального роста которых прервала война и которые в силу этого после фронта вернулись к юношескому кругу чтения. Но есть и другая сторона этого вопроса: рост интереса к такого рода литературе и кинематографу был своеобразной реакцией отторжения той жестокой реальности, которую несла с собой война. Нужна была компенсация психологическим перегрузкам. Поэтому еще на войне можно было наблюдать, свидетельствует, например, фронтовик М. Абдулин, - «страшную жажду всего, что не связано с войной. Нравился немудрящий фильм с танцами и весельем, приезд артистов на фронт, юмор». Жажда мира, подкрепленная верой, что жизнь после войны быстро будет меняться к лучшему, сохранялась на протяжении трех - пяти послепобедных лет.

Огромным успехом у зрителей пользовался фильм «Кубанские казаки» - самый популярный из всех послевоенных кинолент. Сейчас он подвергается резкой и во многом справедливой критике за несоответствие реальности. Но критика подчас забывает, что у фильма «Кубанские казаки» есть своя правда, что этот фильм-сказка несет весьма серьезную информацию ментального характера, передающую дух того времени. Журналист Т. Архангельская вспоминает интервью с одной из участниц съемок фильма; она рассказала, как голодны были эти нарядные парни и девушки, на экране весело рассматривавшие муляжи фруктов, изобилие из папье-маше, а потом добавила: «Мы верили, что так и будет и что всего много будет - и велосипедов, и седел, и чего захочешь. И нам так нужно было, чтобы все было нарядно и чтобы песни пели».

Надежда на лучшее и питаемый ею оптимизм задавали ударный ритм началу послевоенной жизни, создавая особую - послепобедную - общественную атмосферу. «Все мое поколение, за исключением разве некоторых, переживало… трудности, - вспоминал то время известный строитель В.П. Сериков. - Но духом не падали. Главное - война была позади… Была радость труда, победы, дух соревнования». Эмоциональный подъем народа, стремление приблизить своим трудом по-настоящему мирную жизнь позволили довольно быстро решить основные задачи восстановления. Однако этот настрой, несмотря на его огромную созидательную силу, нес в себе и тенденцию иного рода: психологическая установка на относительно безболезненный переход к миру («Самое тяжелое - позади!»), восприятие этого процесса как в общем непротиворечивого, чем дальше, тем больше вступали в конфликт с реальной действительностью, которая не спешила превращаться в «жизнь-сказку».

Проводимые в 1945–1946 гг. инспекторские поездки ЦК ВКП(б) зафиксировали целый ряд «ненормальностей» в материально-бытовых условиях жизни людей, прежде всего жителей промышленных городов и рабочих поселков. В декабре 1945 г. группа Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) провела такое инспектирование предприятий угольной промышленности Щекинского района Тульской области. Результаты обследования оказались весьма неутешительными. Условия жизни рабочих были признаны «очень тяжелыми», особенно плохо жили репатриированные и мобилизованные рабочие. Многие из них не имели нательного белья, а если оно было, то ветхое и грязное. Рабочие месяцами не получали мыла, в общежитиях - большая теснота и скученность, рабочие спали на деревянных топчанах или двухъярусных нарах (за эти топчаны администрация вычитала 48 руб. из ежемесячного заработка рабочих, что составляло его десятую часть). Рабочие получали в день 1200 г хлеба, однако несмотря на достаточность нормы, хлеб был плохого качества: не хватало масла и поэтому хлебные формы смазывали нефтепродуктами.

Многочисленные сигналы с мест свидетельствовали о том, что факты подобного рода не единичны. Группы рабочих из Пензы и Кузнецка обращались с письмами к В.М. Молотову, М.И. Калинину, А.И. Микояну, в которых содержались жалобы на тяжелые материально-бытовые условия, отсутствие большинства необходимых продуктов и товаров. По этим письмам из Москвы выезжала бригада Наркомата, признавшая по результатам проверки жалобы рабочих обоснованными. В Нижнем Ломове Пензенской области рабочие завода № 255 выступали против задержки хлебных карточек, а рабочие фанерного завода и спичечной фабрики жаловались на длительные задержки заработной платы. Тяжелые условия труда после окончания войны сохранялись на реконструируемых предприятиях: приходилось работать и под открытым небом, и, если дело было зимой, по колено в снегу. Помещения часто не освещались и не отапливались. В зимнее время положение усугублялось еще и тем, что людям часто нечего было надеть. По этой причине, например, секретари ряда обкомов Сибири обратились в ЦК ВКП(б) с беспрецедентной просьбой: разрешить им не проводить 7 ноября 1946 г. демонстрацию трудящихся, мотивируя свою просьбу тем, что «население недостаточно обеспечено одеждой».

Сложная ситуация складывалась после войны и в деревне. Если город не так страдал от недостатка рабочих рук (там главная проблема заключалась в налаживании труда и быта уже имеющихся рабочих), то колхозная деревня помимо материальных лишений испытывала острый недостаток в людях. Все наличное население колхозов (с учетом возвратившихся по демобилизации) к концу 1945 г. уменьшилось на 15 % по сравнению с 1940 г., а число трудоспособных - на 32,5 %. Особенно заметно сократилось количество трудоспособных мужчин (из 16,9 млн. в 1940 г. их к началу 1946 г. осталось 6,5 млн.). По сравнению с предвоенным временем понизился и уровень материальной обеспеченности колхозников: если в 1940 г. для распределения по трудодням выделялось в среднем по стране около 20 % зерновых и более 40 % денежных доходов колхозов, то в 1945 г. эти показатели сократились соответственно до 14 и 29 %. Оплата в ряде хозяйств выглядела чисто символической, а значит, колхозники, как и до войны, нередко работали «за палочки». Настоящим бедствием для деревни стала засуха 1946 г., охватившая большую часть европейской территории России, Украину, Молдавию. Правительство использовало засуху для применения жестких мер продразверстки, заставляя колхозы и совхозы сдавать государству 52 % урожая, т. е. больше, чем в годы войны. Изымалось семенное и продовольственное зерно, включая предназначенное к выдаче по трудодням. Собранный таким образом хлеб направлялся в города, жители деревни в областях, пострадавших от неурожая, были обречены на массовый голод. Точных данных о количестве жертв голода 1946–1947 гг. нет, поскольку медицинская статистика тщательно скрывала истинную причину возросшей за это время смертности (например, вместо дистрофии ставились другие диагнозы). Особенно высока была детская смертность. В охваченных голодом районах РСФСР, Украины, Молдавии, население которых насчитывало примерно 20 млн. человек, в 1947 г. по сравнению с 1946 г. за счет бегства в другие места и роста смертности произошло его сокращение на 5–6 млн. человек, из них жертвы голода и связанных с ним эпидемией составили, по некоторым расчетам, около 1 млн. человек, в основном сельского населения. Последствия не замедлили сказаться на настроениях колхозников.

«На протяжении 1945–1946 гг. я очень близко столкнулся, изучил жизнь ряда колхозников Брянской и Смоленской областей. То, что я увидел, заставило меня обратиться к Вам, как к секретарю ЦК ВКП(б), - так начал свое письмо, адресованное Г.М. Маленкову, слушатель Смоленского военно-политического училища Н.М. Меньшиков. - Как коммунисту мне больно выслушивать от колхозников такой вопрос: «Не знаете, скоро ль распустят колхозы?». Свой вопрос, как правило, они мотивируют тем, что «жить так нет сил дальше». И действительно, жизнь в некоторых колхозах невыносимо плохая. Так, в колхозе «Новая жизнь» (Брянск, обл.) почти половина колхозников уже по 2–3 месяца не имеют хлеба, у части нет и картошки. Не лучше положение и в половине других колхозов района. Это присуще не только для этого района».

«Изучение положения дел на местах показывает, - шел аналогичный сигнал из Молдавии, - что голод охватывает все большее количество сельского населения… Необычайно высокий рост смертности, даже по сравнению с 1945 г., когда была эпидемия тифа. Основной причиной высокой смертности является дистрофия. Крестьяне большинства районов Молдавии употребляют в пищу различные недоброкачественные суррогаты, а также трупы павших животных. За последнее время имеются случаи людоедства… Среди населения распространяются эмигрантские настроения».

В 1946 г. произошло несколько заметных событий, так или иначе растревоживших общественную атмосферу. Вопреки достаточно распространенному суждению, что в тот период общественное мнение было исключительно молчаливым, действительные свидетельства говорят о том, что это утверждение не вполне справедливо. В конце 1945 г. - начале 1946 г. проходила кампания по выборам в Верховный Совет СССР, которые состоялись в феврале 1946 г. Как и следовало ожидать, на официальных собраниях люди в основном высказывались «за» выборы, безусловно поддерживая политику партии и ее руководителей. Как и раньше, на избирательных бюллетенях в день выборов можно было встретить здравицы в честь Сталина и других членов правительства. Но наряду с этим встречались суждения совершенно противоположного толка.

Вопреки официальной пропаганде, подчеркивающей демократический характер выборов, люди говорили о другом: «Государство напрасно тратит средства на выборы, все равно оно проведет тех, кого захочет»; «Все равно по-нашему не будет, они что напишут, за то и голосуют»; «У нас слишком много средств и энергии тратится на подготовку к выборам в Верховный Совет, а сущность сводится к простой формальности - оформлению заранее намеченного кандидата»; «Предстоящие выборы нам ничего не дадут, вот если бы они проводились, как в других странах, то это было бы другое дело»; «В избирательный бюллетень включают только одну кандидатуру, это нарушение демократии, так как при желании голосовать за другого, все равно будет избран указанный в бюллетене».

В народе по поводу выборов распространялись слухи, причем самые разные. Например, в Воронеже ходили разговоры: списки избирателей проверяются для того, чтобы выявить неработающих для посылки в колхозы. Люди закрывали свои квартиры и уходили из дома, чтобы не попасть в эти списки. В то же время за уклонение от выборов полагались специальные санкции; в высказываниях некоторых людей прочитывается прямое осуждение такого рода «палочной демократии»: «Выборы проводятся неверно, дается один кандидат на выборный район, а избирательный бюллетень контролируется каким-то особым способом. В случае нежелания голосовать за определенного кандидата, зачеркнуть нельзя, это будет известно НКВД и отправят куда следует»; «У нас в стране нет никакой свободы слова, если я сегодня что-нибудь скажу о недостатках в работе советских органов, то меня завтра же посадят в тюрьму».

Невозможность высказать открыто свою точку зрения, не опасаясь при этом санкций властей, рождала апатию, а вместе с ней субъективное отчуждение от властей: «Кому нужно, тот пусть и выбирает, и изучает эти законы (имеются в виду законы о выборах. - Е.З.), а нам и так все это надоело, выберут и без нас»; «Выбирать я не собираюсь и не буду. Я от этой власти ничего хорошего не видел. Коммунисты сами себя назначили, пусть они и выбирают».

В ходе обсуждения и разговоров люди высказывали сомнения в целесообразности и своевременности проведения выборов, на которые затрачивались большие средства, в то время как тысячи людей находились на грани голода: «О неубранном на полях хлебе не заботятся, а уже начали «звонить» о перевыборах правительства. Пользы от этого никому нет»; «Чем заниматься бездельем, они лучше накормили бы народ, а выборами не накормишь»; «Выбирают-то они хорошо, а вот хлеба в колхозах не дают».

Сильным катализатором роста недовольства была дестабилизация общей экономической ситуации, прежде всего ситуации на потребительском рынке, идущей еще со времен войны, но в то же время имеющей и послевоенные причины. Последствия засухи 1946 г. ограничили объем товарной массы хлеба. Однако и без того тяжелое положение с продовольствием усугубилось из-за проведенного в сентябре 1946 г. повышения пайковых цен, т. е. цен на товары, распределяемые по карточкам. Одновременно сокращался контингент населения, охваченного карточной системой: численность снабжаемого населения, проживающего в сельской местности, с 27 млн. человек была сокращена до 4 млн., в городах и рабочих поселках с пайкового снабжения хлебом были сняты 3,5 млн. неработающих взрослых иждивенцев и 500 тыс. карточек уничтожилось за счет упорядочения карточной системы и ликвидации злоупотреблений. Всего расход хлеба по пайковому снабжению был сокращен на 30 %.

В результате подобных мер были снижены не только возможности гарантированного снабжения людей основными продуктами питания (прежде всего хлебом), но и возможности приобретения продовольственных товаров на рынке, где цены быстро поползли вверх (особенно на хлеб, картофель овощи). Возросли масштабы спекуляции хлебом. В ряде мест дело доходило до открытого выражения протеста. Наиболее болезненно известие о повышении пайковых цен встретили низкооплачиваемые и многодетные рабочие, женщины, потерявшие мужей на фронте: «Питание обходится дорого, а семья из пяти человек. Семье денег не хватает. Ждали, будет лучше, а теперь опять трудности, да когда же мы их переживем?»; «Как пережить трудности, когда не хватает денег на то, чтобы выкупить хлеб?»; «От продуктов придется или отказаться, или выкупать их на какие-то другие средства, о покупке одежды нечего и думать»; «Раньше мне было тяжело, но я имела надежду на продкарточки с низкими ценами, теперь и последняя надежда пропала и мне придется голодать».

Еще более откровенными были разговоры в очередях за хлебом: «Нужно теперь больше воровать, иначе не проживешь»; «Новая комедия - зарплату повысили на 100 рублей, а цены на продукты повысили в три раза. Сделали так, чтобы выгодно было не рабочим, а правительству»; «Мужей и сыновей убили, а нам вместо облегчения повысили цены»; «С окончанием войны ждали улучшения положения и дождались улучшения, сейчас стало жить труднее, чем в годы войны».

Обращает на себя внимание непритязательность желаний людей, требующих всего лишь установления прожиточного минимума и ничего сверх того. Мечты военных лет о том, что после войны «всего будет много», наступит счастливая жизнь, начали довольно быстро приземляться, девальвироваться, а набор благ, входящих в «предел мечтаний», оскудел настолько, что зарплата, дающая возможность прокормить семью, и комната в коммунальной квартире уже считались подарком судьбы. Но миф о «жизни-сказке», живущий в обыденном сознании и, кстати, поддерживаемый мажорным тоном всей официальной пропаганды, любые трудности преподносящей как «временные», часто мешал адекватному осознанию причинно-следственных связей в цепи волнующих людей событий. Поэтому, не находя видимых причин для объяснения «временных» трудностей, которые попадали бы под категорию объективных, люди искали их в привычных чрезвычайных обстоятельствах. Выбор и здесь был не слишком широк, все трудности послевоенного времени объяснялись последствиями войны. Неудивительно, что осложнение ситуации внутри страны тоже связывалось в массовом сознании с фактором войны - теперь уже будущей. На собраниях часто звучали вопросы: «Будет ли война?», «Не вызвано ли повышение цен сложной международной обстановкой?». Некоторые высказывались и более категорично: «Настал конец мирной жизни, надвигается война вот и цены повысили. От нас это скрывают, а мы-то ведь разбираемся. Перед войной всегда цены повышают». Что касается слухов, то здесь народная фантазия вообще не знала границ: «Америка порвала мирный договор с Россией, скоро будет война. Говорят, что в город Симферополь доставили уже эшелоны с ранеными»; «Я слыхал, что война идет уже в Китае и в Греции, куда вмешались Америка и Англия. Не сегодня-завтра нападут и на Советский Союз».

Война в народном сознании еще долго будет восприниматься как главное мерило трудностей жизни, а приговорка «только бы не было войны» - служить надежным оправданием всех лишений послевоенного времени, которым, кроме нее, не было уже никаких разумных объяснений. После того как мир переступил черту «холодной войны», эти настроения только усилились; они могли держаться под спудом, но при малейшей опасности или намеке на опасность сразу давали себя знать. Например, уже в 1950 г. во время войны в Корее активизировались панические настроения среди жителей Приморского края, которые посчитали, что раз поблизости идет война, значит, она не минует границ СССР. В результате из магазинов стали исчезать товары первой необходимости (спички, соль, мыло, керосин и др.): население создавало долговременные «военные» запасы.

Одни видели причину повышения пайковых цен осенью 1946 г. в приближении новой войны, другие считали подобное решение несправедливым по отношению к итогам войны прошедшей, по отношению к фронтовикам и их семьям, пережившим тяжелое время и имеющих право на нечто большее, чем полуголодное существование. Во многих высказываниях на этот счет нетрудно заметить и чувство оскорбленного достоинства победителей, и горькую иронию обманутых надежд: «Жизнь-то краше становится, веселее. На сто рублей зарплату увеличили, а 600 отняли. Довоевались, победители!»; «Ну, вот и дожили. Это называется забота о материальных нуждах трудящихся в четвертую сталинскую пятилетку. Теперь понятно нам, почему по этому вопросу собрания не проводят. Бунты будут, восстания, и рабочие скажут: «За что воевали?».

Однако, несмотря на наличие весьма решительных настроений, на тот момент времени они не стали преобладающими: слишком сильной оказалась тяга к мирной жизни, слишком серьезной усталость от борьбы, в какой бы то ни было форме, слишком велико было стремление освободиться от экстремальности и связанных с ней резких поступков. Кроме того, несмотря на скепсис некоторых людей, большинство продолжали доверять руководству страны, верить, что оно действует во имя народного блага. Поэтому трудности, в том числе и те, что принес с собой продовольственный кризис 1946 г., чаще всего, если судить по отзывам, воспринимались современниками как неизбежные и когда-нибудь преодолимые. Достаточно типичными были высказывания вроде следующих: «Хотя и трудно будет жить низкооплачиваемым рабочим, но наше правительство, партия никогда ничего плохого для рабочего класса не делали»; «Мы вышли победителями из войны, окончившейся год тому назад. Война принесла большие разрушения и жизнь не может сразу войти в нормальные рамки. Наша задача - понять проводимые мероприятия Совета Министров СССР и поддержать его»; «Мы верим, что партия и правительство хорошо продумали проводимое мероприятие, с тем чтобы быстрее ликвидировать временные трудности. Мы верили партии, когда под ее руководством боролись за Советскую власть, верим и теперь, что проводимое мероприятие временное…»

Обращает на себя внимание мотивировка негативных и «одобрительных» настроений: первые опираются на реальное положение вещей, вторые же идут исключительно от веры в справедливость руководства, которое «никогда ничего плохого для рабочего класса не делало». Можно определенно утверждать, что политика верхов первых послевоенных лет строилась исключительно на кредите доверия со стороны народа, который после войны был достаточно высок. С одной стороны, использование этого кредита позволило руководству стабилизировать со временем послевоенную ситуацию и в целом обеспечить переход страны от состояния войны к состоянию мира. Но с другой стороны, доверие народа к высшему руководству дало возможность последнему оттянуть решение жизненно важных реформ, а впоследствии фактически блокировать тенденцию демократического обновления общества.

Валерий Данилов Сталинская стратегия начала войны: планы и реальность Политический спор об ответственности за начало германо-советской войны разгорелся с первых ее часов. Обе противоборствующие стороны дали свои толкования происшедшего в правительственных