Ниже представлены два длинных примечания и один отрывок из моей недавно дописанной книги «Секс, карма, творчество», представляющей собой второй том трилогии «Космос», первым томом которой был «Секс, экология, духовность». Отчасти они были написаны в ответ на недавние статьи о критическом реализме и интегральной теории; и, хотя в них определённые аспекты критического реализма оцениваются высоко, данные выдержки однозначно выступают в поддержку интегральной теории. - Кен Уилбер

Глава «Индивидуальное и социальное», примечание 4:

4. Интегральную теорию (ИТ) и критический реализм (КР) объединяет много общего, однако есть и много существенных различий. Можно начать с того, что критический реализм отделяет эпистемологию от онтологии и делает онтологию уровнем «реального»; тогда как в интегральной теории эпистемология и онтология не могут быть настолько раздроблены и расколоты, а, напротив, являются двумя коррелирующими измерениями любого Целого события (частью тетраизмерений любого холона). Реализм считает, что есть онтологические реалии, которые не зависят от человека или человеческих теорий - включая и значительную часть уровня «реального» (здесь можно привести такие феномены, как атомы, молекулы, клетки и т. д.), - и ИТ с этим согласна, однако с одним важным различием: ИТ свойственен панпсихизм (термин, который мне не нравится, я предпочитаю термин «панинтериоризм» [англ. pan-interiorism , где —interior- означает «внутреннее измерение», - прим. пер. ], что означает, что все существа имеют измерения внутреннего, или протосознание, в духе Уайтхеда, Пирса, Лейбница и т. д.), - а именно: атомы не зависят от того, чтобы их познавали люди, однако они и вправду зависят от того, чтобы их познавали другие атомы. Аспект «прегензии» атомов (протопознание, протоощущение, протосознание) помогает атомам созадействовать аспект бытия, или онтологии, друг у друга: их собственные эпистемология и онтология, таким образом, неразрывно связаны и взаимосозидательны. Прегензия атома есть часть его собственной онтологии (верно и обратное); по мере того, как каждый атом прегензивно познаёт своего предшественника, он играет важную роль в вызывании или задействовании его, точно так, как его собственное бытие частично зависит от пребывания прегензивно познанным / узнанным / включённым своим предшественником. Если мы на мгновение повременим с вопросами квантовой механики (см. ниже), ничто из этого в своём существовании, или бытии, не зависит от людей, и всё же прегензия-ощущение-познавание атома является неотъемлемым аспектом этого уровня «реального». Сознание не является чем-то, что можно убрать из сущего, чтобы оставить свободную от сознавания «онтологию», которая только себе лежит да поджидает, когда же её наконец-то познает какое-то другое сознающее существо. Напротив, сознание простирается до самого низа и формирует часть внутренне присущих каждому онтологическому существу, или холону, сознавания и созидательности. «Предельная категория» Уайтхеда - а именно: «творческое продвижение в новизну» - является частью прегензии каждого бытия, существующего во вселенной, и аспект созидательности нельзя отрезать от аспекта бытия без нанесения насильственной травмы. Постулировать наиболее фундаментальный уровень реальности в качестве исключительно онтологии - бытие без познания, сознания или творчества - по сути представляет собой ход первопорядковых уровней развития, который раскалывает на куски Целостность данного и любого реального события.

Аналогичным образом и духовная трансценденция (Эрос) тоже простирается до самого низа. С неоуайтхедианской точки зрения, характерной для ИТ, каждое новое мгновение обретает бытие в качестве субъекта (со всеми четырьмя квадрантами) и оно прегензивно познаёт (тетрапрегензирует) своих предшествующие мгновения, которые теперь становятся объектом (во всех четырёх квадрантах) для этого нового субъекта. Новый субъект «превосходит и включает» старый субъект (теперь ставший объектом), а посему они взаимосотворяют друг друга: старый субъект, который теперь является объектом и включён в новый субъект, помогает сформировать очертания самого субъекта через простой факт бытия включённым в него, действительно им охваченным и, таким образом, в некоторой степени предопределяющим его. Также новый субъект, включая старый субъект, играет важную роль в вызывании или задействовании его, в ходе этого процесса совместно сотворяя его бытие как таковое в виде нового объекта. И новый субъект, в свою очередь, добавляет свою степень творчества, сознания и новизны, а посему на самом деле участвует в совместном творении нового бытия в самом акте прегензивного объединения. Это «превосхождение и включение» простирается до самого низа, включает малейшие микросубатомные частицы, проходит через все действительные мезоуровни развития (где, как Киган выразился применительно к человеческому развитию, «субъект одного уровня становится объектом субъекта следующего»; это есть мезоуровень уайтхедовской прегензии, а именно: то, что «субъект настоящего мгновения становится объектом субъекта следующего мгновения», теперь уже действует на более масштабном, высоком, сложном и сознательном уровне) и пронизывает все макропрактики медитации, где трансценденция является общей целью и происходит через объективизацию состояний-стадий от грубого через тонкое и причинное к Истинному Я и затем предельному Духу (причём каждое состояние-стадия превосходит и включает предыдущую: субъект одной стадии становится объектом следующей). Этот Эрос (который, безусловно, можно считать духовным) является основной движущей силой эволюции как таковой, начиная с самого начала, с момента Большого взрыва, и заканчивая всем, вплоть до предельного Просветления. Как выразился Эрих Янч, эволюция - это «самоорганизация через самотрансценденцию», и эта «трансценденция и включение» является сущностной формой перетекающего из мгновения в мгновение развёртывания реальности.

Как считает известный философ Уилбер Кен, философия, впрочем, как и другие науки, нуждается в новом её представлении. Именно этот писатель смог сделать множество открытий, объединив психологию, социологию, философию, мистику и религиоведение. Благодаря своему творческому мышлению этот человек нашел необычные и просто поразительнее подходы к уже установленным понятиям.

Славу ему принесла также писательская деятельность, основу которой все же составляют его философские суждения. Тему Вселенной, которая объединяет в себе все проявления бытия, отражает в своих трудах Кен Уилбер. «Краткая история всего» - именно одна из таких книг. Об этой удивительной личности, «Эйнштейне человеческого сознания» будет следующий материал.

Детские годы

Появился на свет маленький гений тридцать первого января 1949 года в Оклахома-Сити, штат Оклахома, Соединенные Штаты Америки. Уилбер Кен родился в семье военного, поэтому родители были вынуждены постоянно переезжать с места на место. За первые четыре года обучения ребенок сменил четыре школы. На воспитание и развитие мальчика в большей степени повлияла мама, которая с пеленок прививала ему чувство прекрасного.

Благодаря недюжинным способностям, которые родители своевременно заметили и активно развивали, Уилбер был лучшим учеником в школе. Одаренный умственно мальчик хорошо прижился в коллективе, его любили и уважали одноклассники, которые и дали ему кличку «Мозг». Однако же Кен очень стеснялся своих навыков, поэтому пытался заниматься и другими видами деятельности: он активно участвовал в культурно-массовых мероприятиях, школьных спектаклях и открытых уроках, принимал участие в состязаниях по различным видам спорта.

Уилбера и во взрослой жизни постоянно разрывали противоречия. Он не считал себя социопатом, наоборот, ему очень нравилось общаться с людьми. Но так как умственная деятельность требует достаточно времени на размышление, ему приходилось все чаще бывать наедине с собой.

Высшее образование

После окончания школы Уилбер Кен становится студентом Университета Дьюка. Поддавшись влиянию родителей, он стал изучать медицину. Но буквально сразу парень разочаровывается в возможностях этой сферы. Медиком ему стать было не суждено. В университете его стала сильно увлекать восточная литература и философия. Проучившись всего лишь один год, он бросает это учебное заведение и возвращается домой. Там он поступает в Университет Небраски и обучается по направлению химии и биологии. Достигнув определенных успехов и получив грант на написание исследовательской работы в области биохимии, он решает отказаться от научной деятельности в этой сфере. Продолжая изучать восточную философию и западную психологию, Уилбер решает заняться написанием книги.

Личная жизнь

Фраза «художник должен быть голодным» точно не про этого человека. Писатель не брезговал любой работой, хватался за любую возможность, лишь бы иметь возможность обеспечить себя всем необходимым. Тем более что вскоре у философа появилась семья - со своей первой женой Эмми Вагнер он познакомился в 1972 году.

Совершенно другая, куда более печальная ситуация сложилась со второй супругой, с которой в 1983-м познакомился Кен Уилбер. «Благодать и стойкость» - книгу именно с таким названием вскоре издаст писатель. Произведение описывает всю совместную жизнь пары. Практически сразу после того, как Уилбер и Терри поженились, ей ставят диагноз "рак молочной железы". Писатель полностью посвящает себя болеющей возлюбленной и практически прекращает писать книги. Но рак оказывается сильнее, и Терри умирает. Вскоре нажитый за недолгое время опыт начинает кропотливо описывать Кен Уилбер. «Благодать и стойкость» должна помочь другим людям, столкнувшимся с подобными трудностями. В ней содержатся не только методы и возможный подход к лечению, но и способы достижения гармонии и единства в такой сложной ситуации. Эта книга написана с двух сторон, двух взглядов на ситуацию - мужского и женского.

Ранняя карьера

Достаточно успешным на писательском поприще оказался Кен Уилбер. Книги на философские темы удавались ему на славу. Первое творение было закончено в 1973 году. Молодой двадцатитрехлетний писатель под влиянием восточной и западной психологии создал рукопись «Спектр сознания». Однако на протяжении целых четырех лет ни одно издательство не соглашалось публиковать материал. Причина отказа была одна - сложность изложенной информации.

Но все-таки благодаря издательству Quest Books, которое и специализируется на подобных текстах, книга вышла в свет. Благодаря этому событию Уилбер завоевал авторитет в академическом обществе. Его приглашали высказывать свои мысли и идеи на лекциях и семинарах. Но такая деятельность его не особо привлекает, и он с головой уходит в написание книг.

Вскоре вторую книгу показал миру Кен Уилбер. «Никаких границ» представляет собой некое руководство, демонстрирующее различные психологические приемы. В отличие от первой она является более легкой для восприятия.

Достаточно много времени философ уделяет организации и работе над журналом ReVision. Он имеет трансперсональную направленность. Для более продуктивной работы над изданием Уилбер переезжает в Кэмбридж. В этот период он разводится с первой женой.

«Пол, экология, духовность»

Работу над учебником по интегральной психологии пытался начать Кен Уилбер. История всего, по его мнению, имеет множество противоречий. Он обнаружил, что большинство теорий, научных установок, представлений и терминов должны быть переосмыслены. Сделав такой вывод, он стал заниматься своей монументальной монографией. «Пол, экология, духовность» - это то, над чем три года трудился Кен Уилбер. «Краткая история всего» является лишь отражением основных идей этой работы. Она описывает всю историю планеты, начиная от её возникновения и заканчивая постмодернистским настоящим.

Мысли вслух

В 1997 году Уилбер Кен увлекся записью своих мыслей. Все переживания и ощущения он выкладывал на страницы дневника. Через два года они были изданы. Название книги «Один вкус» является очень символичным. Так как писатель долгое время увлекался восточной философией, то вполне логично, что буддизм расшифровывает это понятие, как «космическое сознание». Издательство Shambhala Publication, благодаря которому мир увидел дневники философа, вскоре решает напечатать полное собрание сочинений писателя.

Пик продуктивности

Конец тысячелетия выдался особо плодотворным для писателя. Он все-таки закончил работу и издал учебники на тему интегральной психологии.

Также в свет вышла книга под названием «Теория всего». В ней опять прослеживается интегральный поход к жизненно важным сферам общества - бизнесу, политике, науке и духовности.

В то же время Уилбер заканчивает писать рукопись Boomeritis. Этот роман описывает главную, по мнению философа, черту современных людей - нарциссизм. Произведение было издано в 2002 году.

Последние работы

Концепция, позволяющая человеку заглянуть вглубь, увидеть настоящую сущность предметов, а не только видимое снаружи, породила ряд книг. «Интегральная духовность» (Кен Уилбер) оценивает роль религии в жизни современного человека. Она была издана в 2006 году.

Через год вторую книгу в продолжение этой тематики публикует Кен Уилбер. «Интегральное видение» изложено простым для понимания языком. В этом труде объединяются все знания о духовном и психологическом потенциале общества. Опись нескольких компонентов, составляющих человеческого развития должна стать близкой людям, так как они могут увидеть себя с высоты прожитых лет. Там даны рекомендации по саморазвитию и личностному росту.

В последние годы Уилбер посвятил себя работе, опять же, связанной с интегральной концепцией видения, которая называется «Трансформация сознания». Изучает он также и общественные проблемы современности. Например, на тему терроризма философ также планирует написать книгу.

Разработанные концепции

Ключевую позицию во многих трудах писателя занимает определение «холон». Оно является обозначением элементарного, структурной единицей такой материи, как Космос. Уилбер хотел докопаться до истины и понять, из чего состоит мир, что является тем самым наименьшим и неделимым. Философ соглашался с мнением о том, что каждый предмет можно рассматривать с нескольких сторон - он является частью чего-то, но при этом и единым целым для других компонентов. То есть все вокруг не может быть только целым или только составляющим чего-либо. Поэтому в своих книгах Уилбер именовал объекты холонами.

Также у философа было свое мнение о появлении и развитии человека. Он считал, что многие ученые описывают эволюцию лишь со стороны науки биологии. А вот физические, интеллектуальные и духовные аспекты остались практически незамеченными.

Уилбер всегда считал, что лишь пройдя через определенные трудности и получив некий опыт, человек может адекватно оценивать ситуацию, понимать и сострадать другим. Лишь, почувствовав боль, он наполняется жизнью. По его мнению, все люди оценивают происходящее лишь через призму нажитого багажа знаний, эмоций и чувств. А в окружающих мы видим лишь отражение себя собственного. Его книги помогают понять не только себя, но и окружающую действительность.

Радикальная экология

Статья Майкла Зиммермана «Трансперсональный диагноз экологического кризиса» представляет собой содержательный обзор моей книги «Пол, экология, духовность». Как обычно я в значительной мере согласен с большей частью работы Зиммермана и снова рад предоставившейся возможности публично выразить свое восхищение ясностью, тщательностью и блеском, которые всегда присущи ему при выполнении очередной задачи. Невозможно переоценить его исследования Хайдеггера («Помрачение самости» и «Противостояние Хайдеггера и модернизма»), а также его работу «Оспаривая будущее Земли».

Главный вывод, который делает Зиммерман, состоит в следующем - независимо от того, соглашаться или не соглашаться со всеми второстепенными деталями моей книги, в ней представлен подлинно трансперсональный подход к экофилософии - подход, который одновременно бросает вызов большинству стандартных экофилософии (включая глубинную экологию и экофеминизм). Зиммерман особо сосредоточивается на одном из центральных принципов «Пола, экологии и духовности» - а именно, что биосфера - это часть ноосферы, а не наоборот - и отмечает, что этот принцип полностью подрывает основы большинства экофилософии, одновременно предлагая подлинно трансперсональную альтернативу.

На фоне этого общего согласия Зиммерман высказывает ряд критических замечаний. В частности, он считает мой анализ существующих школ экофилософии неполным и порой излишне обобщенным. Однако, как известно Зиммерману, второй том посвящен полномасштабному обсуждению (со всеми соответствующими различиями и особенностями) главных школ этого широкого и разнообразного движения (включая работу таких исследователей, как Фокс, Наэсс, Суимм, Берри, Уоррен, Эккерсли, Мерчант, Спретнак, Букчин и др.). Кроме того, Зиммерман знает из нашей личной переписки, что я всегда опирался на его замечательную работу «Оспаривая будущее Земли» как на исключительный источник, и что я по многим вопросам в значительной мере согласен с важными взглядами, выдвинутыми в этой работе.

Тем не менее, Зиммерман утверждает, что мой анализ экофилософов в «Поле, экологии, духовности» временами искажен и не дает верного представления о них; что я необъективен в отношении глубинных аспектов экофилософии; что я просто без разбора валю всех в одну кучу. Я не согласен с этим и надеюсь, что второй том устранит это недоразумение.

В качестве примера, Зиммерман ссылается на мою якобы неверную интерпретацию работы Арне Наэсса, чья философия, по утверждению Зиммермана, совместима с великими недуальными традициями буддизма Махаяны и Адвайта-Веданты (как заявляет и сам Наэсс). Однако об этом «подобии» или «совместимости», на мой взгляд, позволительно говорить лишь в самом поверхностном смысле. Во втором томе я даю глубокий, пятидесятистраничный анализ «Экософии Т» Наэсса и нахожу, что она проигрывает почти во всех отношениях при сравнении с великими недуальными традициями. Да и сам Наэсс, пытаясь обозначить эти аналогии, оказывается не способен объяснить даже самые простые и самые важные вопросы - к примеру, понятие «единства в разнообразии», составляющего краеугольный камень постижения Недуального. Здесь Наэсс бормочет нечто совершенно невразумительное: «Расширение и углубление индивидуальных самостей почему-то не приводит к их смешению в единую «массу»... Я не знаю, как объяснить это совершенно точно» (курсив его).{150} 4 И как только мы действительно вдаемся в детали (как в томе 2), эти аналогии улетучиваются. Я демонстрирую в точности те же проблемы в каждой из основных школ экофилософии, после чего их «совместимость» с недуальными традициями представляется по большей части поверхностной.

Таким образом обобщения, которые я делаю в «Поле, экологии, духовности» в отношении глубинной экологии и общих систем экофилософии, отнюдь не будучи «искажением» или «сваливанием в кучу», основаны на глубоком уровне анализа, который обнаруживает, что все они по-своему глубоко увязли в плоскостной ориентации, и подробный анализ во втором томе поддерживает именно такой решительный вывод. Это не досужие обобщения, а итог нескольких ступеней очень конкретного и подробного анализа.

Зиммерман - по-видимому, исключительно ради политической корректности - подразумевает, что все «большие картины» основаны на широких обобщениях, которые, по самой своей природе, оттесняют на задний план социальные различия. Поскольку моя книга представляет собой «большую картину», как ей избежать такой тенденции?

Некоторые «обобщающие» схемы действительно затеняют различия; другими движут совершенно иные побуждения. Моя «большая картина» говорит буквально следующее: вот некоторые области исследований, теории и данные, на которые вам, пожалуй, следует обратить внимание. Я тщательно разъясняю, что не пытаюсь втискивать все различия в монологический униформизм. Я решительно осуждаю такой подход. Более того, моя «большая картина» - это просто открытое приглашение к более широкому взгляду на вещи - взгляду, который побуждает исследователей перестать игнорировать какие бы то ни было различия, что они в ином случае склонны делать. Эта картина не завершена, это не «предрешенный вывод» и не концептуальная смирительная рубашка.

В незавершенных картинах нет ничего неизбежно отчуждающего. И, на самом деле, становится все более очевидно, что критики, подобные Лиотару или Рорти, которые выступают против метаописаний и больших картин, делают это лишь ценой серьезных внутренних противоречий. Спросите их, почему большие картины нежелательны или даже невозможны, и они нарисуют вам большую картину недееспособности больших картин. На это внутреннее противоречие указывали такие теоретики как Чарльз Тейлор, Квентин Скиннер, Гельнер и Хабермас. Карл-Отто Апель - просто самый недавний теоретик, который отметил, что «сам Рорти подкрепляет свою структуру критериями достоверности, основанными на каждом из его собственных вердиктов против всех универсальных критериев достоверности в философии. Таким образом, он создает прецедент новой риторической фигуры постоянного внутреннего самопротиворечия ».

СЭД стала первой книгой, которую я написал в течение почти десяти лет, прошедших со времени событий, описанных в книге «Благодать и стойкость: Духовность и исцеление в истории жизни и смерти Трейи Киллам Уилбер». (Через десять дней после того, как мы с Трейей поженились в 1983 году, у нее диагностировали рак груди. Мы пять лет сражались с болезнью. Трейя умерла в 1989 году в возрасте 41 года. Она попросила меня написать об испытаниях, через которые мы прошли; в результате была написана «Благодать и стойкость».)

Предыдущая моя книга, «Трансформации сознания» (в соавт. с Джеком Энглером и Дэниелом П. Брауном) , была завершена в 1984 году; я написал «Благодать и стойкость» в 1991-м; затем я подготовился к тому, чтобы наконец-то написать учебник по интегральной психологии, что я хотел сделать уже несколько лет. Рабочее название, которое я дал этому учебнику, было «Система, самость и структура», однако по какой-то причине мне никак не удавалось его написать. С намерением завершить его я засел было за письменный стол и начал составлять конспект двухтомного труда, но, к своему ужасу, обнаружил, что четыре слова, к которым я прибегнул уже в первом абзаце, более не допускались в академическом дискурсе (а именно – «развитие», «иерархия», «трансцендентальный», «универсальный»). Стоит ли говорить, что это поставило жирный крест на моей попытке написать сию книгу, и бедная «Система, самость и структура» вновь оказалась отложена до лучших времен. (Недавно я выпустил сокращенную версию учебника в виде книги под названием «Интегральная психология».)

То, что произошло за время моего десятилетнего перерыва в писательской деятельности, и то, чему я не уделил достаточно внимания, заключалось в том, что радикальный постмодернизм и зеленый мем, пожалуй, всецело наводнили академическую науку в общем и культурологию в частности: даже альтернативные институты и университеты говорили на постмодернистском наречии с громогласной авторитарностью. Политкорректность осуществляла полицейский контроль над типами серьезного дискурса, которые разрешалось и запрещалось озвучивать в академической сфере. Плюралистический релятивизм стал единственно признаваемым воззрением. Он утверждал, что все истины культурно обусловлены (за исключением его собственной истины, которая верна для всех культур); он утверждал, что не существует трансцендентальных истин (за исключением его собственных утверждений, которые трансцендировали конкретные контексты); он утверждал, что все иерархии и всякое ценностное ранжирование имеет притесняющий и маргинализирующий характер (за исключением его собственного ценностного ранжирования, превосходящего свои альтернативы); он утверждал, что нет универсальных истин (за исключением его собственного плюрализма, который универсально верен для всех людей и народов).

Минусы крайнего постмодернизма и плюралистического релятивизма теперь хорошо известны и общепризнанны, но в тот период, когда я пытался написать «Систему, самость и структуру», они считались священным писанием и служили предметами религиозного почитания, из-за чего любые попытки исследований развития или трансцендентальных исследований предавались анафеме. Вследствие этого я отложил «Систему, самость и структуру» и начал задаваться вопросом, как же я могу продолжать, чувствуя себя лососем, которому сначала предстояло плыть против течения, дабы приплыть хоть к чему-то интересному.

В тот период, когда я терзался вопросом, как мне продолжить свои исследования в подобной интеллектуальной атмосфере, имевшей своей целью деконструировать все встречаемое на пути, одно для меня стало очевидным: мне придется отступиться и начать с самого начала, попытавшись создать словарь для более конструктивной философии. За пределами плюралистического релятивизма находится универсальный интегрализм; следовательно, я стремился очертить философию универсального интегрализма.

Иными словами, я был в поисках мировой философии – или интегральной философии, – которая убедительным образом объединила бы множество плюралистических контекстов науки, морали и эстетики, восточной и западной философии, а также великих духовных традиций мира. Не на уровне детального обсуждения, – что представляет собой беспредельную и неосуществимую задачу, – а на уровне ориентирующих обобщений : то есть способа предложить восприятие мира как того, что в действительности является единым и нераздельным целым, соотносящимся с самим собой во всех проявлениях: я хотел предложить холистическую философию для холистического Космоса – внушающую доверие Теорию Всего.

В результате три года спустя появилась «Секс, экология, духовность». В то время я жил жизнью отшельника; за три года я видел только четырех человек (Роджер Уолш, имеющий степень доктора медицины, раз в год заезжал ко мне, дабы убедиться, что я все еще жив); по сути, это был довольно типичный трехлетний безмолвный ретрит (этот период я описал в книге «Один вкус», в записи от 12 июня). Я заперся в этом процессе, но он не сдавался.

Сложнейшая часть касалась иерархий . Допустим, иерархии доминирования достойны сожаления, а притесняющие виды общественного ранжирования губительны. Постмодернизм, к счастью, повысил нашу чувствительность к данным проявлениям несправедливости. Однако даже антииерархично настроенные критики придерживаются своих выраженных иерархий (или способов ценностного ранжирования). Постмодернисты ценят плюрализм больше, чем абсолютизм, – такова их иерархия ценностей. Даже экофилософы, с отвращением относящиеся к иерархиям, располагающим человека на вершине эволюционной шкалы, придерживаются своих четких иерархий, а именно: субатомные частицы являются частями атомов, которые являются частями молекул, которые являются частями клеток, которые являются частями организмов, которые являются частями экосистем, которые являются частями биосферы. Они, следовательно, ценят биосферу превыше отдельных организмов, таких как человек, а посему порицают, когда человек использует биосферу ради корыстных и ведущих к погибели целей. Все это является плодом их собственной конкретной иерархии ценностей.

Феминистки придерживаются ряда иерархий (например, общества, основанные на партнерстве, лучше, чем общества, основанные на властных отношениях; установление связей лучше, чем ранжирование; освобождение лучше, чем притеснение); системные теоретики предлагают сотни различных иерархий (большинство природных систем иерархически упорядочены); биологи, лингвисты и психологи, исследующие развитие, имеют свои иерархии. (Даже те мемы, которые не признают иерархий – такие как бежевый или пурпурный, – все равно имеют иерархические структуры.) Оказалось, что у всех есть свой род иерархии, даже у тех, кто заявлял, что у них нет ничего подобного. Проблема состояла в том, что ни одна из иерархий одной стороны не совпадала с иерархиями других сторон. Ни одна из иерархий не пребывала в согласии с другими. И именно эта базовая проблема в течение трех лет держала меня взаперти.

В какой-то момент я выписал более двухсот иерархий на листах блокнота и расположил их вокруг себя на полу, пытаясь выяснить, как же можно их согласовать друг с другом. Передо мною были иерархии «естественных наук», с которыми все довольно просто, ибо их существование никто не отрицал: речь идет, к примеру, об иерархии от атомов к молекулам, клеткам и организмам. Коль скоро они были настолько наглядны, понять их было легко: организмы действительно содержат клетки, которые действительно содержат молекулы, которые действительно содержат атомы. Все это можно даже напрямую наблюдать в микроскоп. Данная иерархия – это иерархия реального охвата: клетки буквально охватывают или обертывают молекулы.

Для большинства психоаналитически настроенных авторов эго стало означать «процесс организации психики», и в этой связи многие исследователи, как, например, Хайнц Кохут, сейчас предпочитают более общий термин «самость». Эго (или самость) в качестве принципа, обеспечивающего единство разуму, есть, таким образом, важный и фундаментальный организующий паттерн, и пытаться выйти «за пределы эго» значило бы не трансценденцию, но катастрофу, и посему эти консервативные теоретики крайне озадачены тем, что же «за пределами эго» может означать и кто вообще мог бы стремиться к этому, - и, если строго следовать определению, они совершенно правы. (Мы скоро вернёмся к этому.)

В философии происходит общее различение между эмпирическим эго, представляющим собой самость в той степени, в какой она может становиться объектом сознавания и интроспекции, и Чистым Эго, или трансцендентальным Эго (Кант, Фихте, Гуссерль), являющимся чистой субъективностью (или наблюдающим Я), которую невозможно наблюдать в качестве какого-либо рода объекта. В этом отношении чистое Эго, или чистая Самость, фактически тождественна тому, что индуисты называют Атманом (или чистым Свидетелем, который сам по себе никогда не свидетельствуем - никогда не превращается в объект - но содержит все объекты в себе).

Более того, согласно таким философам, как Фихте, это чистое Эго едино с абсолютным Духом, что в точности отражает индуистскую формулу Атман = Брахман. Когда нью-эйджеры слышат, как Дух описывается в качестве чистого Эго, это совершенно сбивает с толку этих людей, обычно не знакомых с историческими значениями термина и желающих, чтобы эго означало одно лишь «зло» (даже хотя они искренне подписываются под тождественным наблюдением Атман = Брахман).

В равной степени они сбиваются с толку, когда кто-то, подобный Джеку Энглеру, теоретику, исследующему пересечение психиатрии и , утверждает, что «медитация усиливает эго», что вполне определённо соответствует правде, ибо «сила эго» в психиатрическом смысле означает «способность к беспристрастному наблюдению». Но нью-эйджеры считают, что медитация есть «за пределами эго» и, таким образом, всё, что усиливает эго, представляет собой просто ещё большее зло. И так продолжается путаница.

Эго в латинском языке попросту означает «я». Фрейд, например, никогда не употреблял термина эго; он использовал местоимение немецкого языка «das Ich», или «я» («я-то» - «the I»), которое Стрэчи неудачно перевёл как «ego». И в противоположность «я» было то, что Фрейд называл «Es», в переводе с немецкого - «оно», что не менее неудачно было переведено как «id» (латинское слово для «оно») - термин, который сам Фрейд никогда не использовал. Таким образом великая книга Фрейда «Эго и ид» («The Ego and the Id») на самом деле называлась «Я и оно» («The I and the It»). Идея Фрейда состояла в том, что люди обладают чувством Я-ковости или самостийности, но иногда часть их собственной самости видится чуждой, отчуждённой, отделённой от них - то есть проявляется как «оно» (мы говорим: «тревога - она приносит мне неудобство» или «желание поесть - оно пересиливает меня!» и так далее, - тем самым снимая с себя ответственность за свои состояния). Когда части «я» отделены или вытеснены, они проявляются в качестве симптомов или «оно»-вещей, которыми мы не управляем.

Посему основной задачей фрейдовской терапии было возвращение «я» и «оно» к единству и, таким образом, заживление раскола между ними. Его самое знаменитое высказывание о цели терапии - «Где был ид, туда должно придти эго» - на самом деле следует читать: «Где было оно, тем я должен стать». Фрейдист вы или нет, это всё ещё остаётся наиболее точным и кратким резюме всех форм раскрывающей психотерапии, и оно попросту указывает на распространение эго, распространение Я-ковости в более высокие и широкие иденичности, интегрирующие отчуждённые ранее процессы.

Очевидно, что термин «эго» может употребляться во многих совершенно различных значениях, от самого широкого до наиболее узкого, и совершенно необходимо уточнять, какое именно значение имеется в виду автором, иначе же возникают нескончаемые споры, вызываемые лишь неосторожным семантическим выбором.

В самом широком смысле эго означает «самость», или «субъект», и, таким образом, когда Пиаже описывает ранние стадии как «эгоцентрические», он не подразумевает, что они уже имеют чётко дифференцированную самость, или эго, отделённое от остального мира. Он имеет в виду совершенно противоположное: самость не дифференцирована от мира, какое-либо сильное эго отсутствует, и, таким образом, мир - «эгоцентрично» - воспринимается как продолжение самости. Только лишь с возникновением сильного и дифференцированного эго (происходящим в период между третей и пятой осью, кульминирующим в появлении формоп, или рационального перспективизма) - только лишь с возникновением зрелого эго отмирает эгоцентризм! «Доэгоические» стадии наиболее эгоцентричны!

Таким образом, только лишь на уровне формально-операционального мышления (как мы увидим через мгновение) поистине сильная и дифференцированная самость, или эго, возникает из переплетения телесных импульсов и унаследованных социальных ролей, и, конечно, именно это Хабермас определяет как эго-идентичность - совершенно отдельное-индивидуированное чувство самости.

Следует повторить: «эго» в том смысле, который использует психоанализ, Пиаже, Хабермас (и другие), тем самым менее эгоцентрично, чем его доэгоические предшественники!

Кен Уилбер, «Пол, экология, духовность»